kurgangen.ru

Курган: история, краеведение, генеалогия

Зауральская генеалогия

Ищем забытых предков

Главная » Краеведческие изыскания » Гражданская война в Зауралье » Олег Винокуров. К истории одной трагедии

О проекте
О нас
Археология
В помощь генеалогу
В помощь краеведу
Воспоминания
Декабристы в Зауралье
Зауралье в Первой мировой войне
Зауралье в Великой Отечественной войне
Зауральские фамилии
История населенных пунктов Курганской области
История религиозных конфессий в Южном Зауралье
История сословий
Исторические источники
Карты
Краеведческие изыскания
Книга памяти зауральских краеведов и генеалогов
Репрессированы по 58-й
Родословные Зауралья
Улицы Кургана и его жители
Фотомузей
Персоны
Гостевая книга
Обратная связь
Сайты друзей
Карта сайта
RSS FeedПодписка на обновления сайта




Олег Винокуров. К истории одной трагедии

Собирая материалы по истории Гражданской войны в Зауралье, я не раз сталкивался с упоминанием о трагедии, случившейся в сентябре 1919 года в большом курганском селе Большекурейное. В советские годы, о ней довольно часто говорилось. Но вместе с тем, полной целостной картины тех страшных событий, нет и до сих пор. Не обнаружено главного – материалов расследования, проводившегося колчаковскими властями, после разгрома села белыми войсками. Не известны точно и полные цифры погибших в те трагические дни. Вместе с тем, изучение материалов центральных архивов и краеведческих данных, позволяет приоткрыть новые страницы в событиях почти столетней давности.

Итак, в 1919 году, в России полным ходом шла Гражданская война. Одни из основных ее событий, происходили в те сентябрьские дни на территории нашей с вами современной Курганской области. К началу сентября, наступавшие на восток и подошедшие к Петропавловску красные войска командарма Тухачевского, получили мощный встречный удар белых и попятились к Тоболу. Для парирования начавшегося наступления белых войск, штаб Тухачевского, в свою очередь, разработал план встречного контрудара. Участвовавшие в нем красные части, должны были наступать по линии казачьих поселений и южным районам Курганской области. Участие в этой операции, принимали и полки красной 5-й стрелковой дивизии. К вечеру 6 сентября 1919 года, ее 1-я бригада под командованием бывшего поручика 25-летнего Андрея Яковлевича Сазонтова, уже сосредоточилась на исходном для наступления рубеже, на территории современного Половинского района. Политической работой в бригаде, руководил комиссар Мочалов, работу штаба бригады возглавлял прапорщик военного времени Алексей Федорович Федоров, оставивший позднее свои воспоминания о тех днях. В изготовившейся к наступлению бригаде, было три стрелковых полка (37-й, 38-й, 39-й) и две батареи легких трехдюймовых пушек. Вскоре, красные части двинулись вперед и к вечеру 9 сентября 1919 года, с боем достигли района сел Большекурейно-Мартино.

Между тем, командовавший белыми войсками генерал Сахаров, не только своевременно узнал о готовящемся красными контрударе, но и подготовил операцию по разгрому своего противника. И надо сказать, замысел белого генерала блестяще удался. В течение двух дней, 8 и 9 сентября 1919 года, в ходе ожесточенных боев, основные силы красной ударной группы, в районе петропавловского тракта были полностью разбиты. Всего лишь за два сентябрьских дня, согласованными действиями белых войск, были разгромлены пять красных стрелковых полков,  штабы и технические части двух стрелковых бригад, захвачены три артиллерийских батареи и многочисленные обозы. Потери красных составили не менее 2300 человек убитыми, раненными и пропавшими без вести, 40 пулеметов, 10 орудий и 1 бомбомет. Это было одно из самых значительных, и наиболее замалчиваемых советскими историками, поражений красных в Сибири.

Теперь, основной задачей для белых, стала борьба с наступающей севернее казачьей линии 1-й бригадой 5-й дивизии. Уже с утра 10 сентября 1919 года, из станицы Пресновки на север, двинулась белая 11-я Уральская дивизия с 5-м Оренбургским казачьим полком. Вскоре, белые полки миновали казачий поселок Казанка, держа путь на с.Большекурейное. С левого фланга, их движение прикрывал 2-й Оренбургский казачий полк, двигавшийся через казачий поселок Усердное на деревню Привольное. С севера, из с.Большегусиное, удар по красным в районе д.Мартино, должна была нанести только что награжденная Георгиевским знаменем знаменитая белая Ижевская дивизия.

 1

Схема боевых действий 1-й бригады 5-й дивизии в период с 8 по 10 сентября 1919 года.

В этот день и произошли те страшные события, памятью о которых, до сих пор служит безымянная братская могила в селе Большекурейном, да выщебленные старинные церковные стены, помнившие горе, боль и кровь людскую. С утра 10 сентября 1919 года, в раскинувшейся за озером дер.Малокурейное (она же – Шенеринское), стояли красные обозы 1-го разряда, командовал которыми комендант бригады Глушков. Ночь прошла спокойно. Разложенные обозниками костры, с треском разлетались жаркими веселыми искрами. В ночной темноте шумно вздыхали лошади. Едва рассвело, как послышалось крепкое цокание копыт и на сельскую улицу ворвался казак с пикой наперевес.

- Какой части? - спросил он у встретившихся, таращивших спросонья глаза красноармейцев.

Но уже крепкие руки протянувшись, вцепились в сапог и штанину, с матом сдернули верхового с седла. Сопротивляться было бесполезно. Поставленный перед Глушковым пленный рассказал, что буквально в пяти километрах от села, остановились два казачьих полка – 2-й и 5-й Оренбургские. Они шли в авангарде наступавших белых частей.

2

3

Фото: командир 39-го полка Степан Васильевич Домолазов; комиссар 1-й бригады 5-й дивизии  Мочалов (снимок  из книги Федорова «Октябрьские зори»)

Движение полков, осложняла испортившаяся второй день погода. Лил дождь, стояла грязь и дул резкий холодный ветер.

4

Фото: знамя под которым сражались ижевцы (из архива Музея русской культуры в Сан-Франциско. Опубликована в книге: Ефимов А.Г. Ижевцы и Воткинцы. Борьба с большевиками 1918-1920. М., 2008).

Это серьезно меняло положение. Обоз оказался в смертельной опасности, ведь все его пехотное прикрытие состояло лишь из бомбометной команды и стрелкового отделения с одним пулеметом. Пинками и криком поднимая еще спавших людей, Глушков стал срочно выводить подводы в с.Большекурейное, набросав в находившийся там же штаб бригады, несколько строк донесения на обрывке бумажного листка. Пока скрипящие колесами повозки грохотали по улицам проснувшейся от суматохи деревни, отважный комендант собрал около 50 имевшихся у него вооруженных красноармейцев и занял с ними оборону по околице. Вскоре, на опушке леса перед деревней, показались фигуры нескольких всадников, которые то появлялись среди деревьев, то снова скрывались в чаще. Глушков стал присматриваться и скоро заметил, что всадники вооружены не только винтовками, но и пиками. Казаки! Противника заметил не только комендант. Недалеко от него пожилой солдат долго целился, выстрелил: трах! Тут же, затихшую околицу деревни разрубила тонкая строчка из пулемета. Сразу включились в бой и остальные красноармейцы, их винтовки выстукивали меткие выстрелы. А из-за озера, навстречу последним уходящим повозкам обоза, в деревню уже входили 2-й и 3-й батальоны красного 38-го полка, во главе с его командиром Тельманом Эрном. Над папахами и фуражками мерно шагавших бойцов качались штыки. Тем временем, штаб 1-й бригады остановился в селе Большекурейном. По воспоминаниям начальника штаба Федорова, «…по обыкновению, мы заняли под штаб дом попа. Хозяин наш, отец Павел, средних лет, цветущего здоровья, держал себя с достоинством, в разговоре старался показать большую начитанность. Выяснилось, что он бывший студент Московского университета, когда-то был сослан в Сибирь за участие в студенческих волнениях. Долго здесь не находил себе пристанища и случилось так, что влюбился в эпархиалку, женился и по настоянию тестя стал попом. Как-то неловко сознаваться: студент-народник и вдруг поп, признался он, смущаясь и краснея.  Успокаиваю себя тем, что не я, так на моем месте был бы другой. Чувствую все же за собой какую-то вину, стараюсь искупить ее. Завел здесь вечернюю школу, провожу воскресные чтения, беседы...».

5

Фото: бывший начштаба А.Ф.Федоров (снимки  из книги Федорова «Октябрьские зори»).

По воспоминаниям некоторых из местных жителей, «батюшка» не только чтениями и беседами «искупал вину», но и участвовал в распостранении на селе революционных листовок, пользуясь тем, что находился вне всяких подозрений полиции, как лицо священнического сана.  У него, священника (!), даже была иностранная гармонь, в мехах которой, этот «батюшка» умудрялся прятать нелегальную литературу. Фактически, это был один из ярых сторонников Советской власти в с.Большекурейном, пользовавшийся, согласно своему чину, большим авторитетом в глазах крестьян. Не удивительно, что занявшим село красным командирам, удалось быстро установить с ним, едва ли не дружеские отношения. Их взаимная беседа, быстро переросла в праздничное застолье. Федоров писал: «Попадья, моложавая, очень расторопная и веселая, встретила нас приветливо, радушно. Она оказалась толковой, сноровистой хозяйкой. В руках у нее все кипело. Ей помогали молодая, улыбчивая кухарка и две дочери. Едва разместились по комнатам, не успели оглянуться, как уже был готов великолепный обед, с бульоном, горячими пирожками и бутылочкой «горькой». За обедом завязался оживленный разговор. Хозяин оказался вятич, земляк Сазонтова, Ляпунова и, по крайней мере, половины штабных командиров. И не удивительно, ведь штаб бригады  формировался в Вятской губернии. Выявилось немало общих знакомых. Пошли расспросы, рассказы об их судьбах, о том, кто вернулся с фронта, кто там погиб, кто женился...». Застолье было веселое, обеду «…казалось не будет конца».

Вместе с тем, пока командование бригады среди белого дня пьянствовало, у начальника штаба были и другие заботы. Как писал Федоров, он «…не досидел до конца обеда … и пошел справиться, с кем уже установлена связь. В комнате телефониста застал началльника связи Малова. От него я узнал, что 37-й и 39-й полки в 16 верстах восточнее Курейного заняли село Мартино, закрепляются отбивая атаки белых. Связь с полками устойчивая, донесения поступают вовремя. 38-й полк рядом, с ним можно переговорить по телефону в любое время. Связь с соседями вправо, с нашей третьей бригадой и влево, с первой бригадой 26-й стрелковой дивизии, до сих пор установить не удается.

— Посылали к ним конных связных, не возвращаются, — сокрушался он.

Связи со штабом дивизии нет с момента нашего отъезда с последней стоянки. Я распорядился немедленно послать к соседям по десять всадников-связистов, нанес положение частей на карту. Доложил обстановку Сазонтову. Разгоряченный, продолжая чему-то широко улыбаться, он едва выслушал меня, но в конце бросил мне строго:

— Связь чтобы была! Вы за это отвечаете.

Я вышел во двор. Смеркалось. …Прошел час, другой, а в столовой все еще продолжался оживленный разговор».

А тем временем, пока командование бригадой беспечно проводило время в застолье, обстановка на фронте резко осложнилась. После разгрома основных сил красной ударной группы в районе петропавловского тракта, 1-я бригада оказалась на открытом правом фланге 5-й армии. Штаб комбрига Сазонтова об этом и не подозревал. У него не было связи не только с соседними частями, но и со штабом дивизии. Зато штаб белого генерала Сахарова, правильно оценивал сложившуюся ситуацию. Он разработал план разгрома бригады Сазонтова ударом с двух сторон.

Вскоре, по дороге от с.Большегусиное, пройдя всю ночь форсированным маршем, подошли части белой Ижевской дивизии. Они должны были атаковать деревни Заозерную (сейчас северная часть Мартино) и Мартино, где находились, как впоследствии признавал Федоров, «…беспечно выдвинутые вперед» красные 37-й и 39-й полки с четырехорудийной батареей. Впрочем, врасплох застать красных не удалось. По воспоминаниям начальника штаба ижевцев полковника Ефимова, их противник выбрал очень удобную позицию и красные пулеметы, даже не позволяли белым цепям приблизиться с окраинам деревни.

- От середины, по линии, в цепь!

Рассыпавшись по полю, ижевцы двинулись вперед. На опушке леса остановились, знакомясь с впереди лежащей местностью. Прямо перед ними начинается пологая поскотина, с ровным, насколько видит глаз полем. Стрельба со стороны красных усилилась. Ижевцы молчали. Появились раненные, которых отправили в обоз. Начали ухать пушки, завязался бой. Пулеметы работали вовсю, ружейная трескотня была все слышнее. К полудню, цепи ижевцев с эскадроном в 20 сабель на левом фланге, подойдя к д.Маломартино, так и не смогли преодолеть последнее открытое пространство перед ней и под сильным ружейно-пулеметно-артиллерийским огнем залегли. Особенно неистовствовала красная артиллерия. От разрыва одного из снарядов, погиб один из старейших офицеров Ижевской дивизии, командир 1-й батареи со дня ее основания, поручик Николай Иванович Бабушкин. Все попытки 3-го Ижевского полка обойти красные позиции справа, успеха не принесли. По утверждению Ефимова, после боя красными было оставлено в д.Мартино 32 трупа. По официальным сведениям, потери обоих полков действительно составили 32 человека, но из них только 5 убитых, а все остальные были раненные и пропавшие без вести. Так, красный 37-й полк потерял 5 раненных и 2 пропавшими без вести (прим.1). Потери 39-го полка составили 5 убитых, 1 пропавший без вести и 19 раненных (прим.2). Где были похоронены погибшие точно не известно. Бой затянулся до темноты, после чего, выставив сторожевое охранение, Ижевская дивизия на ночь расположилась биваком, прямо в ближайшем лесу. В густой ночи, ярко и жгуче полыхали костры, звучали солдатские песни.

6

Схема окрестностей д.Мартино с указанием места братской могилы 1921г.

А тем временем, пока полки вели бой, комбриг Сазонтов со штабом продолжал отдыхать в доме священника. Помятуя о связи, начальник штаба Федоров, вскоре вновь вышел из-за стола. Позднее, он вспоминал: «В комнате телефониста меня встретил начальник связи и с тревогой доложил:

— Связи ни с кем нет.

— Как ни с кем нет? А с полками впереди?

— С ними тоже вот уже два часа как нет.

— Какие меры приняли?

— Кругом казачьи заслоны. Линейные телефонисты, конные связисты и разведчики натыкаются на огонь и возвращаются обратно. Есть раненые.

Я связался по телефону с командиром 38-го полка Тельмутом Эрном. Он сообщил, что с юга только что подошли казачьи разъезды и начали обстрел деревни Малокурейное (Шенеринское). Разведка установила, что за ними движется пехота».

Спешно бросившись обратно, Федоров доложил комбригу обстановку. Столь хорошо длившееся застолье пришлось прервать. Словно забыв про совместную пирушку и брошенные на самотек дела, Сазонтов в ярости набросился на неповинного Федорова:

«— Как вы допустили это? …Бригаду окружают, а вы?! Вы за все отвечаете, вы! Немедленно любыми средствами установите связь с Пеганово иначе — катастрофа!» 

Подавленный разносом, начштаба лично, во главе десяти конных разведчиков, выехал для установления связи в д.Пеган, где должны были стоять правофланговые части соседней красной 26-й дивизии. Деревня была недалеко, но путь к ней лежал через лес с кустарником по опушке. Со слов начальника связи Малова, туда уже трижды посылались конные связные, но их всякий раз обстреливали огнем из кустарника. По воспоминаниям Федорова, «Выехав из села, я приказал развернуть красный флаг и мчаться по дороге во весь опор, не останавливаясь до самого Пеганово. Если в кустах свои, стрелять по нас не будут, если белые откроют огонь, то всех на скаку не перебьют. Так и сделали: развернули флаг и с места понеслись во весь дух. Вот осталось позади узкое поле, кустарник, летим уже по лесу, проскочили его и... ни одного выстрела. Придержали коней, подъехали к Пеганову. Над деревней то тут, то там с треском рвется шрапнель, в трех местах горят дома. На улицах толпы красноармейцев (226-го Петроградского полка). От телефонистов, спешно сматывавших провода, узнаем, что штаб их бригады выехал с час назад, но куда — неизвестно. Как быть? Разыскивать штаб — терять время. А что происходит теперь в Куреинском?! На всякий случай я поехал к дому, где располагался штаб бригады, в надежде застать там кого-нибудь. К великому удовольствию, повстречал, правда уже на лошади, одного из помощников начальника штаба. Он сказал, что бригада отступает на село Лопатинское, а соседи слева под ударами колчаковцев отошли еще вчера. Поблагодарив его, мы помчались в Куреинское. Картина ясна: нашу бригаду окружают. Но знают ли это командиры полков, которые остаются одни далеко в тылу белых?! Что у них теперь происходит? В районе Шенеринской слышалась ружейная трескотня и глухое такание пулеметов. Сазонтова в штабе не было. Говорили, что он с конными вестовыми выехал вслед за мной, стремясь прорвать казачий заслон и во что бы то ни стало добраться до 37-го и 39-го полков. От телефониста я узнал, что с полчаса назад, штаб 38-го полка покинул Малокурейное (Шенеринскую). Куда полк отступает никто толком сказать не мог и никто не знал, где командир полка.

— Товарищ Ляпунов, немедленно грузите штаб и двигайтесь на Лопатинское! -
распорядился я, а сам вскочил на коня и кинулся разыскивать Эрна»
.

Федоров и не подозревал, что штаб их бригады, оказался прямо на острие удара белой 11-й Уральской дивизии, наступавшей с юга. Уже с утра, возле д.Малокурейное (Шенеринская) появились казачьи разведки, а после полудня, белые атаковали деревню. Едва заметив мелькавших по опушке леса всадников, Тельмут Эрн рассыпал своих бойцов в цепь за деревней по окраине Малокурейного. Стрелки начали окапываться. Внезапно, от опушки леса, к красным позициям стремительно бросился человек в распахнутой настежь солдатской шинели с погонами. Заметивший его красноармеец, продернул уверенной рукой затвор винтовки и дослал до места первый патрон. Мушка прицела нащупала сердце бегущего.

– Подожди, не стреляй! – придержал бойца командир отделения, – перебежчик вроде.

Вскоре показался запыхавшийся, едва переводящий дух человек. Он оказался стрелком 44-го Кустанайского полка. Запинаясь, с паузами, чтобы отдышаться, солдат рассказал о небывалом разгроме красных полков под Пресновкой, о сотнях убитых и тысячах взятых в плен красноармейцев и главное, - о том, что с юга подходит целая дивизия с казачьими полками, которая уже готовится атаковать село. Новость мгновенно разлетелась по батальонам. Бойцы заволновались. В это время, ударили первые артиллерийские выстрелы. Судя по звукам, у белых было не менее трех трехдюймовых и двух тяжелых орудий. Одновременно, показались идущие в атаку на д.Малокурейное цепи белого 41-го Уральского полка. Связались по телефону со штабом бригады. Узнав обстановку, комбриг Сазонтов не медлил. Нужно было срочно выслать 37-му и 39-му полкам приказ об отходе, но связи с ними не было. Понимая, что находящимся впереди красным полкам, грозит теперь полное окружение и разгром, комбриг приказал поседлать ему коня и лично выехал с конным разъездом в д.Мартино. Теперь лишь от него зависело спасение товарищей. Волнение людей передалось лошадям и они понеслись вперед, приструнив уши и вытянув длинные тела в стремительном галопе.

Тем временем, Тельмут Эрн после короткой перестрелки, начал отводить своих бойцов от д.Малокурейное. О том, как происходил этот отход, ярко свидетельствует бывший начштаба Федоров. Он пишет: «через улицу, по которой я несся как безумный, цепями перебегали наши бойцы. В стены изб впивались пули. Над крышами рвалась шрапнель. Никто из тех, кого мне удавалось остановить и спросить где командир полка, ничего определенного сказать не мог. Вот на улице показались одиночные казаки с пиками наперевес. Я выхватил наган, взвел курок, кинулся обратно к штабу. Казаки все ближе. На скаку я оглянулся назад, чтобы убедиться — не гонится ли кто за мной». Здесь надо напомнить, что штаб бригады, куда так стремился Федоров, располагался в доме местного священника. В нем царила паника. Состояние батюшки и его семьи лучше всего описывает Федоров: «…в распахнутые настежь ворота выезжала последняя наша подвода, во дворе метались обезумевшие гостеприимный хозяин, попадья и дочери. Они почему-то перетаскивали из дома в погреб подушки, тюфяки, одеяла.

— Хозяин, тетушка, садитесь скорей на подводу. Мы скоро вернемся, подвезем вас сюда обратно.

— Что вы, что вы! — замахал руками хозяин. — Разве можно! На кого все оставить?! - окинул он взглядом двор.

— Тогда до скорого свидания! — крикнул я и стремглав вылетел со двора».

Как видим, от прихода белых священник был отнюдь не в восторге. А тем временем, через с.Большекурейное уже отходили не задерживаясь последние цепи 38-го полка. Вылетевший верхом со двора дома батюшки Федоров увидел, как «совсем недалеко, за церковью, отстреливаясь на ходу, отступали наши цепи, за ними шли колчаковцы. За селом у обочины показалась группа всадников. Это мог быть Эрн со своим штабом. Отправив подводу в сторону Лопатинского, я поскакал к ним. Еще издали узнал Эрна.

— Товарищ начштабриг! Есть ли связь с дивизией? - обратился ко мне командир полка.

Наши цепи перебежками приближались к холму».

7

Рисунок: образец полкового знамени 41-го, 43-го и 44-го полков 11-й Уральской дивизии.У знамен этих полков Георгиевская лента в нижней части полотнища отсутствовала, поскольку они были простыми.Во время Великого Сибирского похода, все три знамени были спасены и вывезены в Забайкалье (с сайта www.kolchakiya.narod.ru).

Здесь, северо-восточнее села, недалеко от сельского кладбища, произошел небольшой бой. Вот как описывает его Федоров: «белые (41-й Уральский полк - автор), выйдя на опушку, залегли и открыли ружейный и пулеметный огонь. Стоны раненых и умирающих сливались с отчаянными криками, словами команд и ругательствами. На флангах, далеко в поле, носились с пиками наперевес казаки, пытаясь выйти нам в тыл. Лицо Эрна — бледное, напряженное, жесткое. Казалось, переживания и усилия всего полка, тысяч людей отражались на нем. Я ознакомил его с обстановкой, добавив:

— В Пеганове, должно быть, уже белые. Сазонтов если и вырвется из окружения, то непременно отступит на Лопатинское, на линию двадцать шестой дивизии. Примите все меры, чтобы не отрезали нам путь отхода, не окружили.

— Я так и представлял себе обстановку, — отозвался Эрн, - полк выведу, окружить себя не дам».

После такого решения, не задерживаясь, красноармейцы начали отходить на север. К ночи, под прикрытием 2-го и 3-го батальонов 38-го полка, обозы и штаб бригады прибыли в село Лопатки. Их трофеями за день, стала одна-единственная пика пойманного утром разведчика-казака. Потери 38-го полка составили 2 убитых, 1 пропавший без вести, 2 оставленных раненными на поле боя и 30 раненных (прим.3). Белый 41-й Уральский полк потерял в бою 4 солдат убитыми, 1 офицер и 13 солдат раненными. Впрочем, командир белого полка докладывал о 40 убитых красноармейцах и 10 взятых пленных. Возможно, в это число вошли кто-то из нестроевых обоза и команд штаба. К вечеру, белые 43-й Вехнеуральский полк остановился в д.Мал.Курейное, а 44-й Кустанайский и 41-й Уральский полки заночевали в с.Бол.Курейное. На следующий день они должны были наступать на д.Пеган. Начдив генерал Круглевский, как и красные командиры до него, остановился на ночлег в доме священника, что едва не стало для него роковым. 5-й Оренбургский казачий полк заночевал в дер.Степная.

8

Фото: комбриг А.Я.Сазонтов (снимок из книги Попович В.И, Гнусин И.А., «Путь борьбы. Краткая история 5 дивизии», М.-Л., 1929, с.26).

Тем временем, комбриг Сазонтов с десятью конными ординарцами, мчался к окруженным в д.Мартино красным полкам. Мелькнули мимо последние большекуреинские дома, и вот уже перед ними пролегла  в сумерках дорога. Комбриг похлопал коня по жилистой шее. Вот и последние дома скрылись за перелеском, бежит навстречу под звонким скоком проселочная дорога. И снова шпоры в соленый от пота конский бок, снова с раздутых вздернутых лошадиных губ отлетают мыльные клочья пены, снова смертью и неизвестностью дышат придорожные кусты. Внезапно, на очередном повороте, с опушки леса ударил хлесткий винтовочный залп. Скакавший впереди разведчик, взмахнув руками грохнулся оземь. Остальные, не останавливаясь пришпорили лошадей. Не разбирая дороги, обстреливаемая то с одной, то с другой опушки, слыша за спиной тяжкий топот казачьей погони, группа Сазонтова стремительно летела в д.Мартино. Беспорядочно хлопавшими вслед выстрелами, был сбит с седла еще один боец. Скакавшие на ходу отстреливались. Вскоре, около 17-18 часов, они смогли проскочить и прибыли в д.Мартино. Здесь, Сазонтов немедленно созвал командиров полков и батальонов, рассказал им о создавшейся обстановке. Тут же выяснилось, что обстановку в полках уже знали и даже конкретнее, чем сам комбриг.

Еще днем, начальнику связи 37-го полка удалось включиться в провод, связывавший начальников белых Ижевской и 11-й Уральской пехотных дивизий, подслушать их разговор о плане разгрома «окруженной бригады красных». По свидетельству Федорова, «на совете посыпались предложения, как совершить прорыв, одно смелее другого. Но все предложения, в том числе и самого Сазонтова, были раскритикованы помощником командира 37-го полка Пиотровским, как крайне рискованные, связанные с огромными потерями и почти безнадежные. Он предложил свой план выхода из окружения. План Пиотровского пришелся всем по душе. Единогласно решили: организацию прорыва возложить на Пиотровского. У Сазонтова хватило мужества и здравого рассудка, не вдаваясь в амбицию, передать власть командира бригады своему подчиненному, стоявшему по служебной лестнице на две ступени ниже, а по знаниям и опыту – на две головы выше».

Кто же он был, этот смелый командир Пиотровский? Его первое появление, запомнилось Федорову надолго. Незадолго до очередного наступления, в штаб бригады зашел высокий мужчина, с усами, в запыленном плаще и фуражке с красной звездочкой. Приезжий привычно взял под козырек, слегка щелкнув каблуками, негромко и просто отрапортовал: Виталий Карпович Пиотровский, из Москвы, послан на Восточный фронт распоряжением штаба Главкома. В прошлом кадровый офицер окончивший военное училище, он был родом с Украины, прошел путь от подпоручика до полковника и командира полка на германском фронте, кавалер многих орденов, в том числе и офицерского «Георгия», отличный стрелок.

Несмотря на общее расположение командиров, Пиотровский не внушил доверие комиссару бригады, как бывший старший офицер старой армии. По настоянию Мочалова, прибывшего назначили помощником  к командиру 37-го полка Гореву. Под руководством Пиотровского, около 22 часов, с наступлением темноты, красные 37-й и 39-й полки снялись с занимаемой позиции у д.Мартино и оторвавшись от противника, двинулись по дороге на с.Большекурейное. Впереди шел 37-й полк Горева, за ним скрипели повозки обоза и громыхали орудия батареи. Замыкал колонну 39-й полк Домолазова. Около 3 часов ночи, следовавший впереди полков комбриг Сазонтов с командой конной разведки в 70-80 сабель, был обстрелян на подходе к с.Большекурейному. Приняв влево, разведка стала обходить село выходя на дорогу ведущую на несуществующую ныне деревушку Маслово. Остальная колонна, около 2 часов ночи, не доходя пяти километров до с.Большекурейного, у лесного колка свернула с дороги вправо и пройдя около Куликово(Поганое) болота, скрытно подошла вплотную к селу. Сейчас уже мало кто помнит эти названия, да и болот тех не осталось. Теперь, это чуть заболоченные леса, с достаточно влажной почвой и ранними грибами-сыроежками.

Столь уверенное ориентирование красных командиров в темноте на незнакомой местности было неспроста. Их колонну вел Булатов Иван – житель села Большекурейного. Разное говорили о нем. Кто-то называл его красноармейцем одного из полков, добровольно вступившим в ряды Красной Армии, кто считал его просто крестьянином взятым в полковой обоз.

Но была и другая версия. По опубликованным позднее в районной газете сведениям, группа большекурейнинских крестьян, с занятием села белыми не смирилась. По свидетельству М.М.Солдатова, крестьяне видели, что запертых в волостном правлении пленных красноармейцев, белые хотят заживо сжечь и уже привезли к зданию бочки с керосином. Мужики знали о стоявших в Мартино и Лопатках красных полках, и решили послать к ним связных, чтобы хоть как-то помочь обреченным. Таким связным и стал Иван Булатов.

А в Лопатки, по словам Солдатова, были посланы братья Никита и Никифор Матвеевы. На лодке они переплыли вдоль берега, обошли белые заставы и ушли в сторону Лопаток. Связные должны были привести красные полки в село, где им уже готова была помочь группа местных крестьян. Очевидно, это были бывшие партизаны-«кустарники».

Тем временем, штаб генерала Круглевского остановившийся в селе и не подозревал о грозящей опасности. По донесению начдива, около 2 часов ночи, высланный в сторону д.Мартино конный разъезд, был оттеснен пешей разведкой красных обратно к с.Большекурейному. Усилив сторожевое охранение вокруг села на покровской и мартинской дорогах, начдив отправился спать.

Никто и предположить не мог, чтобы взять под охрану те небольшие тайные тропочки, по которым выводил красноармейцев к селу Иван Булатов. По свидетельству П.Г.Симакова, слышанному им от старших, часть офицеров даже решила отметить победу под станицей Пресновкой. Остановившиеся в доме его деда белые командиры, в гостиной на втором этаже беспечно устроили загул. Бабушка Симаковых с кухни первого этажа подавала им жаренную яичницу, а собравшиеся наверху офицеры полков выпивали спиртное, поздравляя друг друга громкими тостами с одержанной победой.

Тем временем, через неохраняемую окраину деревни, со стороны лопатинской дороги, сняв часовых у поскотины и у паровой мельницы, красноармейцы уже входили в село. По свидетельству Святовцева и Протасова, у окраины их встретила группа местных крестьян, в основном из бывших партизан-«кустарников» из отряда Я.И.Логинова, скрывшаяся с приходом белых в подвалах местной церкви. Они показали в каких домах остановились белые.

Несколько крестьян провели часть красных бойцов с другой стороны села, завершив его окружение. Войдя в село, красноармейцы первым делом, с помощью крестьян-«кустарников», втащили несколько пулеметов на колокольню церкви, взяв под обстрел все центральные улицы. Другие пулеметы поставили на окраине села у крайних изб, надежно перекрыв спавшему противнику все пути отхода. По донесению белого начдива генерала Круглевского, около 3 часов ночи, когда все уже спали, на участке сторожевого охранения 41-го Уральского полка началась сильная стрельба. Одновременно, как по сигналу, в самом селе, был открыт огонь по белым солдатам из домов, мельниц и с церковной колокольни.

9

Фото: церковь в с.Большекурейное (снимок автора, сентябрь 2007г.).

Атака на сонных белых стрелков-уральцев была ужасна. От внезапности нападения, среди спавших бойцов началась сильная паника. А тем временем, красноармейцы уже проникли в село и стремительно распостранялись по всем улицам. Атаковал весь 37-й и по одному батальону от 38-го и 39-го полков. По воспоминаниям Петухова, бой разгорелся прямо на улицах села. Застигнутые врасплох, не ожидавшие нападения белые солдаты, выбегали полураздетье, в одних подштанниках из хат и тут же попадали на штыки красноармейцев. Пощады не было никому. Еще не отошедшие от вечернего загула, спавшие в доме Симаковых офицеры, в одних кальсонах выскочили на улицу, где попадали под огонь установленных на церковной колокольне пулеметов и залпы рассыпавшихся по селу красноармейцев. Из мрака слышался рев человеческих голосов, долетали лязг скрещенных штыков и шашек, истошные вопли убиваемых. При этом, по утверждениям офицеров-уральцев, многие солдаты были изрублены не красноармейцами, а местными крестьянами – топорами, прямо во сне. Других, якобы местные жители запирали в избах, не давая возможности спастись.

Хорошо организованный ночной бой был скоротечен. Крики людей сцепившихся в схватке, постепенно замирали – агония рукопашного боя подходила к концу. Для многих сельских жителей, особенно бывших в те годы еще ребятишками, это был вообще невнятный ночной шум, топот коней под окнами и крики людей. Сам генерал Круглевский, бросив верхнюю одежду, еле спасся, выскочив из дома и ускакав в одном белье. Тем не менее, даже в этой суматохе, уральцам удалось вывести всю свою артиллерию.

Окружаемые солдаты и офицеры, спасались по остававшемуся единственно свободным узкому озерному перешейку. Чтобы прикрыть их отход, егеря под командованием подполковника Кудрявцева, попытались атаковать село с запада, но подойдя к окраине, были оттеснены обратно к д.Малокурейное.

Пробегавшим по улицам красноармейцам, местные жители закричали про запертых в волостном правлении их пленных товарищей. А оттуда, из-за массивной двери, уже доносились крики услышавших шум боя бойцов. Быстро были сбиты замки. По донесению комбрига Сазонова, здесь было освобождено 110 красноармейцев из 3-й бригады, взятых накануне в плен под п.Островкой. В их числе, был и ездовой 2-й батареи Недужев. Потери белых были громадными. Сильнее всех пострадал 44-й Кустанайский полк, потерявший в ту ночь 36 бойцов убитыми. В основном, это были казаки двух включенных в полк оренбургских пластунских батальонов.

Командир 41-го Уральского полка, несмотря на ночную суматоху, сумел достаточно быстро организовать своих бойцов и в относительном порядке отвел полк на юго-западную окраину села, потеряв всего 4 солдат убитыми.

11-й Уральский егерский батальон, потерял в этой ночной заварухе убитыми 15 солдат и 4 офицеров. В плен попали 78 белых солдат, красными была захвачена дивизионная казна и взят обоз.

Официально, части 1-й бригады, сдали затем в управление коменданта 34 пленных из 41-го Уральского полка, 8 - из 11-го Уральского егерского батальона, 9 - из телеграфной роты, 1 - из 27-го Камышловского полка, 1 не бывшего ни в каком полку мобилизованного и только 1 пленного из 44-го Кустанайского полка. О судьбе остальных, видимо казаков-пластунов, можно только догадываться. Остатки потрепанных белых полков бежали за озеро, где собирались в д.Малокурейное. Не сразу их удалось привести в порядок.

10

Фото: подвалы церкви в с.Большекурейное (снимок Шилова С.Н., май 2007г.).

Красноармейцы в ночном бою потерь практически не понесли. Не задерживаясь, они выступили дальше. По воспоминаниям А.Ф.Югатовой, с ними ушло и много большекурейнинских крестьян, прихватив старые припрятанные ружья. У кого не было вообще никакого оружия – шли в обоз. К воротам домов выходили простоволосые женщины, их жены и матери, маша на прощание своим близким платками. Выйдя из села, красные полки двинулись по дороге на с.Лопатки. Бойцы тяжело дышали, обливаясь потом, еще не отошедшие от схватки. Костистые мужицкие груди облипали мокрые солдатские рубашки. Но уже через пару километров, по обоим сторонам дороги стала заметна преследующая их белая конница. Это были 2-й и 5-й Оренбургские казачьи полки.

Обойдя отступавших, они перерезали им дорогу вперед на с.Лопатки. Их цель была ясна – казаки стремились задержать красную бригаду, до подхода своей пехоты. Вот уже с левого фланга, оренбужцы стали охватывать красную колонну и внезапно, вытянув усталых лошадей нагайками и опрокинув наотмашь пики, казаки пригнулись в седлах, и с криком «ура» бросились в атаку на 37-й полк с обозом. Красноармейцы прильнули к своим винтовкам, притирая поудобнее приклады к жестким небритым щекам. Их дружными залпами атака была отбита. Но позиция для обороны была очень неудобной. Было видно, как к белым, одна за одной, подходят все новые сотни. Уже спешившись, около полка всадников залегли прямо на дороге, перекрыв путь вперед. Вскоре, казачья цепь поднялась в атаку. Одновременно, справа и слева стал скапливаться, готовясь броситься вперед еще один казачий полк.

Даже в этой сложной обстановке, комбриг Сазонтов не растерялся. Часть 39-го полка выдвинулась вперед, против наступавшей на них казачьей цепи, а обоз был перестроен в четыре ряда. Первый страх перед казачьей армадой уже схлынул. Бойцы быстро выстраивались в каре, в семь цепей вокруг обоза. Перезаряжали винтовки, бинтовали раны, пили воду. Построив полки четырехугольником, комбриг видя, что путь вперед им надежно перекрыт, внезапно приказал свернуть с дороги и двинуться прямо в открытую степь, по пахоте и лугам. Казалось, казаки только этого и ждали. Выстрелы ударили со всех сторон. Выдергивая шашки из ножен, казачьи офицеры бросили свои сотни в атаку, обходя шагающих с правого фланга. Казалось, одним дыханьем ахнули станичники. Гикнули, свистнули. Под дружным ударом копыт вздрогнула земля. Вытянулись в полете диковатые казацкие кони. И по траве – шух-шух-шух, по земле – топ-топ-топ! Еще несколько минут и сшибутся, закружат в горьких полынных запахах и топот коней, сгинет в полыхающей кровью стали.

Перед лицом этой подступавшей сверкающей смерти красные бойцы заволновались. Некоторые даже, оставив строй бросились бежать. Завидев их смятение, паника стремительно овладела и обозом. Момент был наиострейший. Если немедленно не прекратить панику – гибель угрожала всей бригаде. В этот момент, по воспоминаниям красноармейца 4-й роты 37-го полка Егора Федоровича Худилова, над толпой оробевших бойцов раздался громовой голос комбрига:

Товарищи! Кто хочет остаться в живых – от меня ни шагу! Развернуть орудия!

В дымном обвале выстрелов, в зловонии пороха, откачнулись назад стволы орудий, замелькали лица канониров. Вначале ударили гранатой, а затем, прямо в оседавшую пыль разрыва врезалась визжащая картечь. Казаки отхлынули. Одновременно, конный разведчик Блинов, направил на обозников ствол пулемета и заставил их прекратить панику.

Десять конных атак отбили красные полки, пока около 7 километров, они шли до опушки ближайшего леса. Описывать их нет смысла. С каждым разом, усталые казацкие кони на разбеге шли все слабее. Казаки, пригнувшись к лукам седел, напряженно молчали. Пики у многих были уже обломаны, острия торчали свежей щепой. Однако неизменно, поворачивая орудия то в одну, то в другую сторону, в ярости орудийных залпов, красные артиллеристы дрались одни за десятерых. Давно сброшены шинели. Казалось, что мускулы людей, напоенные живой и горячей кровью, воедино слились с металлом орудий. Любые попытки казачьих сотен собраться вместе и развернуться для атаки, немедленно рассеивались огнем. Сотням приходилось атаковать разрозненно. Рассыпавшись вокруг каре, они стремились прорваться к нему с разных направлений. Доходили до 200-300 метров. И вот тут, по команде командира, жирно щелкали затворы винтовок.

– Залпом, - слышался приказ.

Клац-пли! Грянуло, и задымились ружья, брызнули затяжные очереди пулеметов. Видно, как казаки падают с лошадей, остальные отхлынули. Тут же передают, что сзади движется еще одна колонна казаков, батарея разворачивается в ту сторону и ударяют шрапнелью. Колонна рассыпается во все стороны и поворачивает назад. В одной из таких атак, был ранен и на некоторое время выбыл из строя, командир 39-го полка Домолазов.

Вот, наконец, и опушка леса. Спасительная сень деревьев, скрыла шагающих бойцов от оставшейся позади гикающей и стреляющей казачьей лавины. Выйдя к д.Маслово, полки дальше двигались без боя. К 9 часам утра, они вышли из леса к селу Лопатки, где соединились со штабом бригады, обозами и 38-м полком. Здесь же, по свидетельству Федорова, удалось связаться со штабом 5-й дивизии и получить от него свежие указания. К вечеру, 1-я бригада отошла в дд.Батырево и Сухмень.

Всю первую половину следующего дня, прорвавшиеся из окружения полки приводили себя в порядок. Общие потери 1-й бригады 5-й дивизии под д.Мартино и с.Большекурейным, по утверждению Сазонтова, составили около 70 человек, в том числе, по документальным данным 1-й батальон 38-го полка потерял 5 раненными (прим.4), 37-й полк – 5 убитых, 8 пропавших без вести и 46 раненных (прим.5), 39-й полк – 2 пропавших без вести, 4 раненных (прим.6). Всех безоружных, освобожденных из плена красноармейцев 3-й бригады, направили на станцию Варгаши для переформирования. За этот прорыв, комбриг Сазонтов А.Я., был представлен к награждению Орденом Красного Знамени. Истинного руководителя всей операции Пиотровского, не отметили никак.

11

Схема прорыва 1-й бригады 5-й дивизии из окружения, составленная Перфильевым С.В. (из фондов ГАКО).

А тем временем село Большекурейное, переживало величайшую в своей истории трагедию. Едва последние красноармейцы вышли из него, как от д.Малокурейное, через озеро, открыли огонь белые пулеметы и тяжелые орудия. Снаряды падали прямо на село. По воспоминаниям Анастасии Федоровны Югатовой, с началом обстрела, мать собрала их пятерых ребятишек и увела в погреб. Детям было холодно и дед пошел в дом за тулупом. Внезапно, в погреб ударил снаряд и его осколком насмерть убило их мать, а тесное помещение погреба заволокло пороховыми газами. Подбежавший дедушка откинул крышку и вытащил из погреба задыхающихся ребятишек, после чего отвел их на берег озера, где вся семья пряталась больше суток.

Особо досталось церковной колокольне. Она до сего дня хранит на себе многочисленные выщеблены – следы того жесточайшего обстрела. Под прикрытием огня, с юго-востока, к окраине с.Большекурейного бросились цепи наиболее пострадавшего и жаждавшего мщения 44-го Кустанайского полка. Его стрелки добровольно вызвались идти в первых рядах. За ними следом, вперед рвались бойцы 43-го Верхнеуральского полка, а с фланга атаковал 11-й Уральский кавдивизион. С околицы, навстречу атакующим ударили затяжными очередями пулеметы. Но едва, под сильным огнем, цепи белых достигли первых домов, как, оставив позиции, красный арьергард бросился отходить по лопатинской дороге. На сельские улицы ворвались распаленные кровью, жаждавшие отомстить за погибших товарищей казаки-оренбужцы и белые стрелки-уральцы. По свидетельству армейской контрразведки, они помнили, как местные жители приняли активное участие в нападениях на спавших солдат. Исходя из того, что стрельба ночью вспыхнула внутри села в районе церкви, а на линии выставленного сторожевого охранения было спокойно, начдив Круглевский решил, что в подвалах храма находилась красная засада. Естественно, что без помощи местных жителей, по мнению генерала, сделать это было не возможно. А потому, сдерживать своих жаждавших мщения солдат, начдив не стал. Ворвавшиеся в село стрелки 44-го Кустанайского полка, продвигаясь по улицам Зыряновского края, стали поджигать подряд все избы. Первой зажгли избу Тимофея Попова, который успел спрятался в канаве возле огорода. Затем стали поджигать дома один за другим приговаривая: «вот вам красные языки вместо красных воинов». Вскоре, с.Большекурейное охватило сплошное море огня.

12

Фото: выщеблины от пуль на стене церкви с.Большекурейное (снимок автора, сентябрь  2007г.).

Всего, по различным сведениям, сгорело от 80 до 300 домов и паровая мукомольная мельница. И хотя, по сообщению Ефимова, была сожжена лишь часть села, и только те дома, чьи хозяева участвовали в ночном нападении на белых солдат, очевидно, что в условиях ночного хаоса пострадало много невинных крестьян.

По воспоминаниям жительницы с.Большекурейное Верхотуровой Зинаиды Тимофеевны, бывшей тогда ребенком: «Мы с мамой и бабушкой спали у соседей в саманнике и ни о чем не подозревали. Вдруг соседка распахнула дверь:

— Чего лежите? У вас дом горит!

Оказывается, казаки пошли по селу и стали поджигать подряд все избы. В нашем Зырянском краю пощадили только пятистенник Петра Захаровича Кизьярова, потому что его дочь была замужем за казаком в Железном. Мой отец, Тимофей Филофьевич Осеев, в ту ночь находился в деревне Пеган, недалеко от Курейного, он был мобилизован белыми в обоз. Увидев, что наша улица занялась, он прискакал на лошади домой. Нашел нас в саманнике. Они с мамой побежали к нашей усадьбе, надеялись спасти хотя бы скот. На улице их встретили казаки и исхлестали плетьми. Утром отец, мама, мы, четверо их детей, и бабушка, собрали то немногое, что осталось, попросили у Кизьяровых молока, налили его в чайник, и спустились огородами к озеру Курейное. Отец с мамой решили уйти к родственникам в деревню Малое Курейное. На берегу озера нам попались навстречу двое конных в военной форме. Один из них полоснул маму плеткой по спине. Потом он увидел у моего брата Валериана подушечку, вырвал ее у него из рук и положил на седло. Второй всадник не был агрессивным. Он замешкался и уронил плетку. Сказал Валериану: - Мальчик, подай мне плетку.

И тут я узнала его. Это был фельдфебель, который тем летом стоял у нас на квартире. Всадник тоже узнал нас. Он спросил отца:

— Ты, хозяин, далеко пошел?

Отец указал на деревню, которая была видна вдалеке. Фельдфебель говорит:

— Не ходите туда. Спрячьтесь где-нибудь подальше. Сейчас такое начнется — никому не поздоровится.

Отец сразу же свернул в хлеба, мы шли долго под жарким солнцем, выпили все молоко, добрались до маленькой деревушки Тучковки, где жили столыпинские переселенцы. Там у отца был хороший знакомый, Мирон Щербаков. У него мы пробыли два месяца, пока война не улеглась». Так же, чудом спаслось семейство Лопаревых: они спрятались на берегу под перевернутой лодкой. Их дом сгорел дотла, как и усадьба Симаковых.

13

Фото: саманник – типичный дом в с.Большекурейное после разгрома и пожара 1919г. (снимок из материалов экспедиции Шилова С.Н.).

Полностью выгорел Зыряновский край села и лишь два-три дома уцелело в Кошкином краю. Меньше пострадал Лопаревский край. Еще десяток лет после погрома, люди жили в наскоро сколоченных избушках и саманниках. Распаленные местью, опьяненные кровью солдаты не церемонились с жителями. Свистели пули, хлопали выстрелы. Многих крестьян вытаскивали из домов, избивали и тут же у собственных стен расстреливали, либо закалывали штыками. По малейшему подозрению стреляли в первого встречного.

По свидетельству Якова Степановича Гилева и П.И.Воропаевой, так погибли Яков Иванович Салфетов, Егор Волохов, братья Никифор Карпеич и Яков Карпеич Кизияровы, Андрей Евгеньевич Симаков, старик Михаил Матвеевич Булатов.

Во дворе Федора Григорьевича Осеева, несколько спешившихся казаков насели на хозяина, молодого здорового мужчину. Федор не сдавался. Казавшийся еще больше в своей ярости, он размахивал топором. Ему даже удалось ударить одного из нападавших по голове, но окружившие казаки изрубили Федора шашками.

О том, что творилось в тот день в селе, ярко рассказал 12-летний мальчик Матвей Михайлович Солдатов, ставший невольным свидетелем гибели троих своих односельчан. Вместе со своим другом 15-летним Симаковым Егором Андреевичем, они были забраны в белый обоз и сбежав, прибыли в с.Большекурейное, как раз в ночь погрома. Еще подъезжая к селу, они заметили в нем большой пожар. Дома из взрослых никого не оказалось и, загнав лошадей в загон, оба мальчишки побежали прямо через огороды узнать, что происходит. Маленький Егорка еще не знал, что его отец – Андрей Евгеньевич Симаков уже был расстрелян, а старшего брата Емельяна увели в Малокурейное.

Не в лучшую минуту попали домой мальчишки. По огородам и дворам, с саблями на лошадях, разъезжали конные казаки, искавшие и выгонявшие на улицу местных жителей. Прижавшись к плетню, ребята дрожали от страха. Вокруг трещал плетень и сновали солдаты. Внезапно, где-то неподалеку послышался плач. Это была девочка из их села, насмерть напуганная как и они. Услышав ее всхлипывания, подбежало много солдат. Несчастную схватили за руки и потащили насиловать. Больше ребята ее не видели.

Внезапно, к спрятавшимся пацанам подъехали двое всадников. Направив винтовку, один из верховых выгнал ребятишек на улицу, где велел Егору Симакову подойти к сараю и встать к стене лицом. Не понимая, что происходит, мальчишка выполнил приказание. Скинув с плеча винтовку, казак прицелился и хладнокровно выстрелил, убив Егора наповал. Стоявший рядом Матвей смертельно побледнел и дрожал от страха как осиновый лист. Теперь, очередь была за ним. Однако, на счастье пацаненка, проезжавший мимо верховой крикнул казаку:

Что ты, тут с ребятишками возишься, там красные наступают.

Выругавшись, казак забросил винтовку за плечо и ускакал по улице. Еще не веря, что все обошлось, Матвей забежал в стоявший на улице пожарный сарай.

14

Фото: братская могила в с.Большекурейное (снимок автора, сентябрь 2007г.).

Внезапно, мальчишка увидел, как по улице, казаки волоком тащат привязанных к лошадям его дядю Михаила Дементьевича Солдатова и их односельчанина Салфетова Степана. Остановившись на площади, верховые соскочили с коней и принялись немилосердно избивать арестованных. Их буквально забивали насмерть. Невдалеке, дымно чадя догорал поповский дом. Один из казаков, взял Михаила Солдатова за ноги и подтащив его к догорающему дому, с размаху бросил прямо в огонь. На всю улицу раздался истошный пронзительный крик боли. Когда совершив расправу, казаки уехали, маленький Матвей выбрался из своего убежища и подбежал к объятому пламенем поповскому дому. Посреди огня, в совершенно сгоревшей одежде, не подавая признаков жизни лежал его дядя. Бросившись в огонь, ревя от боли и ужаса, мальчик стал оттаскивать его за ноги в кусты. К счастью, никого из солдат поблизости не было. На площади лежал труп забитого насмерть Степана Салфетова. В кустах, Михаил Солдатов внезапно очнулся и с помощью Матвейки, часто отдыхая пополз к озеру.

После ухода белых, родственники подобрали Михаила и спрятали его в бане, где тот пролежав два дня, все же скончался от побоев. Трагедии в тот день творились на каждом шагу. По улицам кучками бродили солдаты и казаки. Кованые железом приклады винтовок с треском стучали в двери темных молчаливых домов. В домах плакали женщины, трещали разламываемые сундуки, скрипели засовы амбаров и кладовок. Победители расправлялись.

Уцелевший в том побоище Еремей Афанасьевич Кардапольцев рассказывал, как спрятав свою семью, он побежал к горевшим мельницам, где женщины пытались спасти из огня свои пожитки. Внезапно показался конный казак. Заметив бегущего Еремея, он обнажил шашку и поскакал к нему. Спас крестьянина дым от горевших у соседа сараев. Нырнув прямо в облако, он задыхаясь от гари затаился. Преследовать свою жертву в горелом тумане казак не решился. Еремей поспешил по огородам к саманному сараю, в котором спасалась его семья. Подбегая ко двору, у него невольно подкосились ноги: крыша сарая уже была охвачена пламенем. Схватив подвернувшуюся под руку лопату, он оттащил перекладину и распахнул дверь. Из сарая наружу поползли полузадохнувшиеся от дыма люди. Внутри ни чего не было видно – все застилал черно-молочная едкая гарь. Прыгнув в двери, Еремей схватил первого попавшегося и вытащил его наружу. Это оказался соседский парень. Мужик вновь ринулся в сарай, в ужасе звал жену, дочь, сына. Снова кого-то схватил и вытащил. Нет, - это были не из его семьи. Третий раз Еремей не успел — с грохотом и треском, взмывая до самых небес огненные искры, рухнула крыша и погребла под горевшими обломками всю его семью.

Красные языки лизали Большекурейное. Черный дым затянул все улицы. С треском обрушивались постройки. Скот ревел, мычал, метался в пылающих дворах. У Сафона Поспелова сгорел сын. Сам Сафон Поспелов был задушен, при попытке заступиться за свою дочь, которую насиловали солдаты. Бабушка Акулина Яковлевна бежала по переулку к озеру, когда ее догнал на коне казак. Выхватив шашку, он закричал:

Ложись…

Бабушка не растерялась и говорит:

Думала стара, ни кому уже не нужна, а тут такой красавец полюбить хочет.

После этих слов, казак огрел ее нагайкой со словами:

Беги старая…

Со всего села люди бежали тушить пожар, но видя, что белые целенаправленно сжигают село, бежали обратно. Начались грабежи. Особенно в этом усердствовали казаки-оренбужцы, а так же взятые в подводы станичники из Пресновки, Новорыбинки, Лапушков и Казанки. Они вытаскивали из домов имущество. Хорошее грузили на подводы, ненужное бросали в огонь, после чего дома поджигались. Женщины-казачки даже вырубали в крестьянских огородах капусту. По свидетельству Перфильева, каждый казак в обозе, гнал лошадей с награбленным крестьянским добром. Правда за это, никакой пощады от красноармейцев им потом не было, нигде их в плен не брали, а сразу убивали. Большинство награбленного было увезено в Пресновку и Новорыбинску.

С того времени и до сего дня, казаков в Большекурейном, сельчане презрительно называют «казарой». По свидетельству Симакова, даже с имевшимися в станицах родственниками, большекурейнинские крестьяне, еще и в 60-70-е годы предпочитали не общаться, не поддерживали никакой связи и никогда не ездили в гости друг к другу. Так незримой межой, пролегла между ними та страшная война.

Распоясавшиеся солдаты, прямо на улицах села избивали жителей, насиловали женщин. Так, по свидетельству П.И.Воропаевой, была избита старенькая бабушка Белана Коленина (?), избит шомполами Давыдов Захар Никитич, а Анна Макарьевна Захохлюк с грудным ребенком, убежав, трое суток просидела в камышах на лодке.

Горе было женщинам попавшимся на глаза солдатам. Трое солдат, найдя в амбаре в погребе прятавшуюся там жену Емельяна Симакова, изнасиловали ее. Всем запомнилась местная учительница Вера Яковлевна Глядельцева. Высокая ростом, 25-летняя красавица, она спряталась во время грабежа казаками ее имущества. Но когда загорелся двор, бедняжка выскочила и через огород побежала к озеру. За ней бросились три солдата. Понимая, что будет, Вера закричала «…как под ножом», убегая от преследователей. Но на её крик, ринулось лишь ещё несколько солдат. Несчастную схватили, увели в поле, где вместе с другими девушками она была изнасилована, после чего их всех там же и пристрелили.

Всего, вместе с взятыми в плен красноармейцами из прикрывавшего отход арьергарда, в селе в этот день было убито более 100 человек. Многие жители спасались от пожара и расправ в озерные камыши. По воспоминаниям Анастасии Федоровны Югатовой, страшную картину представляло Большекурейное после ухода белых. Вместо высоких домов и зеленых деревьев повсюду оставались лишь обгорелые головешки да кучи углей, торчали печные трубы, да кругом были разбросаны трупы. В одном из амбаров, казаки поймали спрятавшегося там Югатова Семена Федоровича. Его привели к церкви и в кустах возле храма, заставили копать яму для павших в ночном бою белых стрелков-уральцев. Затем сюда же, пригоняли все новых и новых сельчан, бравших лопаты и присоединявшихся к работе. Когда могила была выкопана, все 12 собранных здесь крестьян, были тут же расстреляны. Затем сюда же, пригнали и расстреляли взятых в бою пленных красноармейцев – около 80 человек.

Одновременно, штаб 11-й Уральской дивизии провел краткое дознание, с целью определить причину, по какой красным удалось вырваться из окружения, да еще там, где их проход и был наиболее ожидаем. Двадцать крестьян были арестованы, пригнаны в д.Малокурейное и посажены в амбар. Вернувшиеся разведки доносили, что какого-либо передвижения красных на линии сторожевого охранения не было, а потому, в глазах офицеров возобладала версия, что основной причиной поражения, было восстание местных крестьян, спрятавших красноармейцев в погребах и подвалах.

Особо досталось священнику. Он скрывался в доме в погребе, но был арестован. Все помнили, как именно с церковной колокольни и начали первыми вести огонь. Было решено, что красные скрывались в подвалах храма. И хотя батюшка это категорически отрицал, против него, были и личные показания генерала Круглевского. По свидетельству Ефимова, последний прямо уличил батюшку в том, что тот подговаривал нападавших ни в коем случае не выпустить из рук именно его – начдива. Впрочем, по мнению самих жителей, например Е.И.Жиляковой, священник был не виновен. Когда его уводили, он плача сказал лично ей:

Евгеньюшка – моей вины нет.

Его старшую дочь прямо на улице на скамейке били плетьми два казака, но она не кричала, а только вздрагивала при каждом ударе. По результатам допросов, по приказу начдива, 20 жителей села, кто хоть в какой-то мере, был заподозрен в причастности к ночному нападению, были приговорены к расстрелу. Ночью, окруживши тесным кольцом, со штыками наперевес, их повели на берег озера у д.Малокурейное. Все шли молча, покорно опустив головы, лишь изредка всхлипывали изнасилованные накануне девушки, прижимаясь к своим отцам. Ужас постепенно охватывал душу, парализуя волю тупым и равнодушным безразличием. Вот и берег озера, вечерняя заря отражалась в зеркальной воде. И тут то, под укосом у берега, все увидели большую, заранее приготовленную яму. Последние надежды рухнули.

Командовавший расстрелом офицер достал маленькую канцелярскую бумажку, с отпечатанным на машинке текстом, печатью и подписями. В этой бумажке заключалась судьба арестованных – это был приговор. Всем приказали построиться в одну линию. Страшное было ощущение. Прижимаясь к плечам родителей, девушки с ужасом смотрели на палачей. Закончив читать, офицер сказал: «Пора». Караул встал в линию, солдаты защелкали затворами, взводя курки и вскинули винтовки к плечу. Наступала развязка.  Последнее, что увидели люди, были ослепительные огни выстрелов, сверкнувших прямо в лицо. Грохота уже никто не слышал. Лишь ощущение страшного сквозного удара, как будто через тело прошел электрический ток колоссального напряжения. Тела всех расстрелянных палачи сбросили в яму.

Уже позднее, родственники перевезли убитых в Большекурейное и похоронили на площади в общей братской могиле, вместе с расстрелянными у церкви пленными красноармейцами. По воспоминаниям Анастасии Федоровны Югатовой, еще одна братская могила была в поле у старого кладбища. В ней похоронили изнасилованных и застреленных тут же солдатами сельских женщин. В числе казненных в Малокурейном был 53-летний священник о.Николай Молчанов, его жена Анна Ивановна, сын, повариха и 18-летняя воспитанница Марина Мокиева, Емельян Андреевич Симаков, Иван Мачехин и его дочь Прасковья (Пелагея), Иван Павлович Большаков и его дочь Ксения, студенты братья Яков Яковлевич и Алексей Яковлевич Маношкины, Проскуряков Андрей Астафьевич, Верхотуров Кузьма Степанович, Седельников Федор, Могильников Иван, Покровских А., а так же беременная жена Ивана Булатова – Матрена(Анисья) Ивановна. Обе дочери священника были изнасилованы и забраны в дивизионный обоз. Всего, по данным опубликованным в краеведческом сборнике “Очерки истории Курганской области”, в с.Большекурейном было убито 32 местных жителя.

15

Фото: дорога из с.Большекурейного  на с.Лопатки (снимок Шилова С.Н, май 2007г.).

Утром 11 сентября 1919 года, к селу подошла двигавшаяся от д.Мартино Ижевская дивизия. По свидетельству полковника Ефимова, на площади и на улицах, были видны следы погрома — разбросано много домашних вещей, земля покрыта пухом от подушек, часть домов была сожжена. По свидетельству Федорова, через месяц, когда части 5-й дивизии двинулись в новое наступление, он вновь заехал в с.Большекурейное. Вот как он вспоминал об этой поездке: «Поехал через Куреинское с намерением посмотреть места недавних боев. Испытывая сильное волнение, я подъезжал к Куреинскому. Вот уже издали видна церковь... В нетерпении подгоняю, подбадриваю возницу. Но что это такое? Нет села! На месте домов торчат печи с трубами и обугленные столбы. Высится одна лишь каменная церковь и возле нее маленькая сторожка... Кругом ни души. Я сошел с тарантаса, заглянул в сторожку. Там натолкнулся на двух женщин в опорках на босу ногу, в кафтанах, обмазывавших глиной пазы. Одна старая, другая помоложе.

— Что тут случилось? Кто сжег село?

Женщины переглянулись.

— Казаки. Кто же еще. А людей всех постреляли, — ответила старшая, в то время как другая принялась за свою работу.

— Ночью прошли тут красные. Это месяца полтора-два назад. Много белых побили. Генерал ихний босой чуть убежал. Осерчал. Когда красные ушли, велел село сжечь, а людей всех побить. Казаки все сполнили. Побитых всех стащили вон в тот овраг, кое-как засыпали.

— А где священник? Куда девался?

— Тоже убили, говорили, будто он прятал красных в церкви и ночью, дескать, выпустил, чтобы побить белых. Всех и закопали в огороде.

— А дочери где? Что с ними сделали?

— Дочерей обеих офицеры взяли. Слышно, возят с собой, измываются над ними. Ужас. Младшую, Олечку, недавно привозили. Ума лишилась, бедняжка. Худущая. Не ест, не пьет. То хохочет, то плачет, то кричит. Никого не узнает. Не спит, голубка, глаз не смыкает. Все мать зовет, отца.

— А куда ее повезли?

— Куда-то в сумасшедшую больницу. Куда — не сказали.

Уже смеркалось. Ночевать поехал в Шенеринскую, которая осталась нетронутой. Там подтвердили все, что слышал от женщин у сторожки, только с большими подробностями».

В завершение истории о трагедии Большекурейного, хотелось бы привести гулявшую в селе легенду о том, что через день-два после погрома, по нему проезжал будто бы сам Колчак. Заметив приближающийся отряд, селяне как обычно попрятались в погреба и амбары. Увидав огромное пожарище, Колчак приказал остановиться и велел привести кого-нибудь из селян. Нашли только одну старуху. Адмирал спросил ее:

Кто сжег село?

Колчаковцы, будь они прокляты, — ответила старуха и сплюнула

Охрана с нагайками подскочила к старухе, но Колчак остановил их. Пробормотав что-то вроде, «это проклятье села, а не ее», он уехал. Эта история весьма похожа на правду. Вот как описывает свое путешествие с адмиралом после смотра ижевской дивизии, известный писатель Сергей Ауслендер в издававшейся в Омске «Нашей газете»: «мы выехали с утра (11 сентября из с.Большегусиное – прим.автора), чтобы проехать в штаб Ижевской дивизии. Ночью шел дождь, дороги раскисли. Едем, сбиваемся с пути, расспрашиваем встречных, как проехать… «Направо, потом у куста налево, опять направо». Нелегко разобрать, а еще труднее узнать, что кем занято. Однако приезжаем в деревню (Мартино - прим. автора), где был еще вчера вечером штаб дивизии. Застаем только обозы. Штаб дивизии передвинулся уже на 12 верст в деревню (Большекурейное – прим. автора), занятую сегодня утром. Едем дальше. По размытой дороге с веселыми шутками тянутся обозы, на телегах нередко вместо кучера – баба или мальчик лет семи в большой шапке. Рядом с вещами военного обихода видны самовар или швейная машинка. Собаки бегут за телегами. Это обозы ижевцев – ведь они ушли со своими детьми и многие так и воюют вместе. А вот у черной собаки спина простреляна, с хозяином была в боях. В деревне (Большекурейное – прим. автора) спрашиваем молодого офицера. Лицо юное, почти детское, но какое-то твердое, упрямое – видимо, много уже пришлось пережить за свои 20 лет. Оказывается, штаб дивизии ушел на 6 верст в деревню (очевидно Моховое – прим. автора), полтора часа тому назад занятую». Видимо именно после визита Колчака, в с.Большекурейное приехала открытая легковая машина с офицерами, разбираться по поводу всего случившегося в селе и самосудного расстрела жителей. К сожалению, архивы не сохранили для нас материалы этого дознания. Но точно известно, что по результатам его, приказом от 14 сентября 1919 года, генерал Круглевский был отстранен от командования дивизией. К сожалению, другого наказания он так и не понес. Последствия пожара и погрома еще долго сохранялись в памяти жителей. Рассказ о любом событии, начинался у них со слов, было это еще до пожара, или уже после него. Но память человеческая не вечна и все стали потихоньку забывать эти события. Все, кроме голубей. В Большекурейном на чердаках всегда жило много голубей. Во время пожара они стаями кружили над домами, попадали в пламя и обгоревшие падали на землю. С тех пор, голуби там не живут. А их уже сменилось не одно поколение. Кроме того, по результатам расследования ночных нападений, командующий 3-й армией генерал Сахаров 12 сентября 1919 года отдал войскам специальный приказ. Суровые строки гласили:

«В случае надобности при занятии селения брать заложников, … в случае проявления единичного предательства, виновных немедленно без суда расстреливать на месте, имущество преступника конфисковывать в казну или уничтожать, при массовом предательстве местного населения или укрывательстве большевиков селение немедленно окружать, виновных расстреливать на месте, а их имущество конфисковывать или уничтожать, а в случае отказа от выдачи виновных расстреливать заложников или жителей через десятого. В случаях массового выступления жителей с оружием в руках против армии, такие населенные пункты немедленно окружать, всех жителей расстреливать, а само селение уничтожать дотла».

Гражданская война проявилась на зауральской земле во всем своем ужасном обличье.

 

Примечания:

Список потерь 37-го полка 5-й дивизии, в бою 10 сентября 1919 года под деревней Мартино:

3-я рота –

пропали без вести:

1) командир отделения Конбин Александр, Вятская губерния, Сарапульский уезд, д.Коровина,

2) Половников Федор, Самарская губерния, Бузулукский уезд, с.Аверъяк,

ранены:

3) Зимин Александр, Вятская губерния, Яранский уезд, д.Безлли,

4) Котельников Поликарп, Вятская губерния, Сарапульский уезд, д.Козгуб,

5) Фролов Сергей, Вятская губерния, Сарапульский уезд, д.Лобино,

6) Рябков Василий, Вятская губерния, Сарапульский уезд, д.Н.Катиз,

7) санитар Белобородов Василий Николаевич, Вятская губерния, Советский уезд, Ильинская волость, д.В.Пухамо.

 

Список потерь 39-го полка 5-й дивизии в бою 10 сентября 1919 года под деревней Мартино:

1-я рота –

ранен:

1) Вавилов Иван Васильевич, Казанская губерния, Лаишевский уезд, с.Алексеево.

2-я рота –

убит:

2) Филипов Федор Петрович, Елабужский уезд, Кураковская волость, с.Бандуга,

ранены:

3) Садыков Закит, Казанская губерния, Спасский уезд, Алексеевская волость, д.Судинская,

3-я рота –

ранен:

4) Гирищев Епифан Филипович, Тобольская губерния, Курганский уезд, Золотовская волость, д.Лукино,

контужен:

5) Александров Григорий Алексеевич, Казанская губерния, Петношинский уезд, Алькиевская полость, д.Н.Епашево

7-я рота -

убит:

6) Габайдуллин Шайдулла, Уфимская губерния, Мензелинский уезд, Останкинская волость, д.Абдулино,

ранены:

7) Шарифсылин Хатмулла, Уфимская губерния, Мензелинский уезд, с.Кормошинское,

8) Долбилин Игнат Ильич, Симбирская губерния, Корсунский уезд, с.Б.Ядишки,

9) Хабибуллин Гимунин, Уфимская губерния, Мензелинский уезд, Полсовская волость, д.Пашово,

10) Танзетдинов Газетдин, Казанская губерния, Мамадышский уезд, Задгарская волость,

8-я рота -

убит:

11) командир взвода Емельянов Иван Григорьевич, Владимирская губерния, Муромский уезд, Чадаевская волость, ст.Варет,

пропал без вести:

12) Максимов Иван Ефремович, Казанская губерния, Цивильский уезд, Н.Мылинская полость, ст.Ахмет,

ранены:

13) Михайлов Семен Михайлович, Казанская губерния, Цивильский уезд, Н.Мылинская волость, д.Каткаш,

14) Артемьев Федор Артемьевич, Казанская губерния, Цивильский уезд, Н.Мылинская волость, д.Оскивоендуш,

15) Арбубов Федот Васильевич, Казанская губерния, Лаишевский уезд, Арказская волость, с. Белкино,

16) Гильманов Гильзанид, Уфимская губерния, Мензелинский уезд, Кузнецовская волость, д.Токарево,

9-я рота -

убит:

17) Косых Андрей Иванович, Вятская губерния, Котельниковский уезд, Груздеевская волость, д.Кони,

ранены:

18) Горбунов Василий Филипович, Симбирская губерния, Курмынский уезд, Ждановская волость, д.Кизлянки,

19) Жогов Яков Иванович, Нижегородская губерния и уезд, д.Караулово,

20) Кожин Михаил Федорович, Нижегородская губерния, Ардатовский уезд, Ломесовская полость, д.Кулород,

21) Мазилов Василий Степанович, Казанская губерния, Мамадышский уезд, д.Русский Пакш,

22) Мухин Дмитрий Евст., Нижегородская губерния, Балахмутский уезд, Панянская волость, д.Табора,

23) помощник командира роты Варченко Михаил Сергеевич, Полтавская губерния, Преймитский уезд, Кудовская волость, д.Заезды,

Команда связи -

ранен:

24) телефонист Ветохин Анатолий Алекс., Нижегородская губерния и уезд, д.Слободская,

Пулеметная команда -

убит:

25) Евсеев Степан Васильевич, Казанская губерния, Лаишевский уезд, Астраханская волость, с.Каратули.

 

Список потерь 2-го и 3-го батальонов 38-го полка 5-й дивизии в бою 10 сентября 1919 года у села Большое Курейное:

4-я рота –

пропали без вести:

1) Милюкин Василий Захарович, Пермская губерния, Несванская волость,  д.Жеребовская,

ранены:

2) Зубов Степан Петрович, Пермская губерния, Усольский уезд, Кувинская волость, д.Петровщино,

3) командир взвода Чирков Михаил Алексеевич, Вятская губерния, Орловский уезд, Чудиновская волость, д.Трифонцово,

4) командир отделения Чудинов Дмитрий Михайлович, Пермская губерния, Чердынский уезд, Бондюжская волость, Лекморский завод,

5) командир взвода Калинин Алексей Петрович, Вятская губерния, Малинский уезд, Пушинская полость д.Шаньги,

6) санитар Федоров Петр Леонтьевич, Вятская губерния, Глазовский уезд, Лытская волость, д.М.Ку…,

7) красноармеец Симанов Иван Иванович, Симбирская губерния, Поповская волость, д.Игнатовка,

5 рота –

ранены:

8) командир взвода Абдулов Никита Арсеньевич, Вятская губерния, Глазовский уезд, Архангельская волость, д.Брюшино,

9) Чирков Петр Прокопьевич, Вятская губерния, Малмыжский уезд, М.Рожгинская волость, д.Воблер,

6-я рота –

убит:

10) Шихов Михаил Степанович, Вятская губерния, Орловский уезд, Камоненитская волость, д.Шихово,

ранены:

11) Бражников Василий Лаврович, Вятская губерния, Налинский уезд, с.Киселиха,

12) командир взвода Чирков Федот Федорович, Вятская губерния, Глазовский уезд, Яговурская волость, д.Исаковская,

13) старшина Гырдымов Никанор Степанович, Вятская губерния, Нолинский уезд, д.Клинова,

14) Герасимов Григорий, Малмыжский уезд, Ушинская волость, д.Усвитая,

15) санитар Мамаев Федор Степанович, Вятская губерния, Слободской уезд, Вотукинская волость, д.Итчиево,

16) Шашинов Михаил Антонович, Симбирская губерния, Курмышский уезд, Анастасьинская волость, д.Лошаки,

17) санитар Мясников Архип Степанович, Вятская губерния, Малмыжский уезд, Н.Мутийская волость, д.Гонберг,

18) помощник командира взвода Рябов Илья Андрианович, Вятская губерния, и уезд, Простецкая волость, д.Рябовщина,

19) Беляев Ларион, Вятская губерния, Малмыжский уезд, Рыбно-Латанская волость, д.М.Газок,

7-я рота –

ранены:

20) командир взвода Лукин Григорий Яковлевич, Вятская губерния, Советский уезд, Рождественская волость, д.Танар,

8-я рота –

ранены:

21) Баранов Алексей Иванович, Череповецкая губерния и уезд, Ивановская волость, с.Чукши,

9-я рота –

ранены:

22) Идрисов Хакимулла, Вятская губерния, Малмыжский уезд, д.Б.Сарды,

23) Ошцев Александр Антонович, Яранский уезд, Малошамаевская волость, д.Шатанха,

24) санитар Исарафиллов Акмезян, Вятская губерния, Малмыжский уезд. Кошкинская волость, д.Адачи,

2-я пулеметная команда –

убиты:

25) Мальщуков Александр Афанасьевич, Вятская губерния, Орловский уезд, Камоненитская волость, д.Шихово,

ранены и оставлены на поле боя:

26) Порохов Александр Михайлович, г.Бузулук,

27) Шалагинов Гаврил Кузьмич, Вятская губерния, Орловский уезд, Явинская волость, д.Шалагино,

ранены:

28) командир взвода Опарин Иван Захарович, Ярковский уезд, Коврижеская волость, д.Кодалово,

29) Зеров Николай Иванович, Пермская губерния и уезд, Бисертский завод,

30) Пахтусов Николай Акинфиевич, Вятская губерния, Слободской уезд, Лекошская волость, д.Мяконьки,

31) Салтыков Василий Ильич, Вятская губерния, Слободской уезд, Федосеевская волость, д.Соболи,

32) Напольских Степан Данилович, Малмыжский уезд, с.Аджили,

33) Федотов Василий Ананьевич, Мамадышский уезд, с.Кутуш,

34) Васенин Иван Михайлович, Вятская губерния, Орловский уезд, Чудиновская полость, с.Колодевца,

3-я пулеметная команда –

ранены:

35) помощник командира взвода Рязанов Василий Андреевич, Вятская губерния, Нолинский уезд, Байконская волость, д.Крюково.

 

Список потерь 1-го батальона 38-го полка 5-й дивизии в бою 10 сентября 1919 года под с.Большое Курейное:

3-я рота -

ранены:

1) Козлов Иван Петрович, Симбирская губерния, Курмышский уезд, Анастасьинская волость, с.Витолзово,

2) Федоров Алексей Павлович, Симбирская губерния, Буинский уезд, Бурундуковская волость, с.Аначево,

3) Ефремов Петр Сергеевич, Вятская губерния, Малмыжский уезд, Кошкинская волость, д.Федорова,

4) Коначинский Михаил Ильич, Вятская губерния, Малмыжский уезд, Кошкинская волость, д.Федорова,

5) Алексеев Сергей Алекс., Вятская губерния, Малмыжский уезд, Смартекская волость, с.Олапашинское.

 

Список потерь 37-го полка 5-й дивизии в бою 10 сентября 1919 года под с.Большое Курейное:

Штаб полка –

ранены:

1) переписчик полковой школы Свинцев Михаил, Пермская губерния, Усольский уезд, с.Красное,

2) Наумов Степан, Пермская губерния и уезд, д.Осиновка,

2-я рота -

ранен

3) Учалев Андрей, Вятская губерния, Глазовский уезд, Панинская волость, д.Пазачовская,

3-я рота –

ранены:

4) командир отделения Филипов Семен, Вятская губерния, Глазовский уезд, д.Кушихинская,

5) помощник командира взвода Локанцев Митрофан, Вятская губерния, Глазовский уезд, д.Зурина,

6) Иванов Андрей, Вятская губерния, Сарапульский уезд, д.Вингр,

7) Минкин Константин, Пермская губерния, д.Даркина,

8) Пермяков Василий, Вятская губерния, Сарапульский уезд, д.Катес,

9) Шайтнов Федор, вятская губерния,Сарапульский уезд, д. Паздер,

4-я рота -

ранены:

10) Шмонин Михаил Ник., Пермская губерния, Усальский уезд, с.Усолье,

11) Жулков Ной Иванович, Вятская губерния, Глазовский уезд, с.Чайковское,

12) Черепов Александр, Вятская губерния, Глазовский уезд, д.Сташи,

13) Командир отделения Боков Константин, Казанская губерния, Мамадышский уезд,

14) Кочергин Стефан, Пермская губерния, Кунгурский уезд, д.Кудинова,

15) Воробьев Иван Ник., Пермская губерния, Кунгурский уезд, д.Валки,

16) Памиусов(?) Фрол Егорович, Пермская губерния, Кунгурский уезд, д.Кармат,

17) Епин Яков Алексеевич(?), Пермская губерния, Усольский уезд, д.Ягоды,

18) Вязьмин Иван Ник., Нижегородская губерния, д.Юрина,

5-я рота -

пропали без вести:

19) Самодуров Александр, Симбирская губерния, Сенгилеевский уезд, д.Мазед,

ранен:

20) Ефремов Петр Степанович, Симбирская губерния, Сенгилеевский уезд, д.Мазед,

7-я рота -

убиты:

21) командир отделения Агапитов Михаил, Вятская губерния, Советский уезд, д.Боровки,

22) командир роты Терехин Семен Дмитриевич, Пермская губерния, Кунгурский уезд,

23) Тиминин Иван, Вятская губерния, Нолинский уезд, д.Еремина,

пропал без вести:

24) командир отделения Вершков Василий, Саратовская губерния, Сердобский уезд, д.Новенькая,

ранены:

25) Самодуров Александр, Пермская губерния, Усольский уезд, д.Самодурова,

26) Мышкин Дмитрий, Вятская губерния, Глазовский уезд, д.Кимьи,

27) Терентьев Яков, Вятская губерния, Сарапульский уезд, д.Шарканы,

28) Корепанов Евстафий, Вятская губерния, Сарапульский уезд, д.Козино,

29) Люкин Александр, Вятская губерния, Глазовский уезд, д.Туктышево,

30) командир отделения Гераскин Павел, Саратовская губерния, Сердобский уезд, д.Новенькая,

31) санитар Стариков Иван Григорьевич, Вятская губерния, Яранский уезд, д.Шалатки,

32) Кузнецов Григорий Павлович, Вятская губерния, Яранский уезд, д.Н.Черновская,

33) Халявин Емельян Иванович, Вятская губерния, Яранский уезд, д.Арзамасская,

Команда разведки -

ранены:

34) Патринев Михаил, Вятская губерния, д.Корми,

35) Новгородцев Иван, Вятская губерния, Сарапульский уезд, п.Имо,

36) Поздеев Федор, Вятская губерния, Глазовский уезд, д.Ковоминское,

37) Жданов Михаил Павлович, Пермская губерния, Оханский уезд, д.Заболотная,

Пулеметная команда 2-го батальона -

пропал без вести:

38) Порозов Михаил, Пермская губерния и уезд, д.Макарята,

ранены:

39) начальник команды Ласкин Степан, Вятская губерния, Котельнический уезд, д.Лильен,

40) начальник пулемета Вековшитов Николай, Пермская губерния, Кунгурский уезд, д.Пихтира,

41) Ярохин Степан, Пермская губерния, Оханский уезд, д.Макар,

Пулеметная команда 3-го батальона -

пропал без вести:

42) помощник командира взвода Бурдин Василий, Пермская губерния, Оханский уезд, Острожская волость, д.Ольховка

Из неизвестных полковых подразделений -

убиты:

43) командир отделения Богдановский Михаил Михайлович, Вологодская губерния, Бельский уезд, д.Кузнецово,

44) Будаков Владимир Авдеевич, Вятская губерния, Макарьевская волость, с.Святопольское,

пропали без вести:

45) Путинцев Сергей Александрович, Вятская губерния, Уржумский уезд, Лебяжская волость, д.Обабки,

46) Баймуратов Шимудат, г.Бухара,

47) Щекотов Александр Васильевич, Яранский уезд, Пиженская волость. д.Мельниково,

48) Котельников Стефан Моисеевич, Сарапульский уезд, Добояжская волость, д.Сылыс,

ранены:

49) помощник командира роты Козюков Григорий Захарович, Пермская губерния, Кунгурский уезд, д.Янчипово,

50) помощник командира взвода Наговицын Тимофей Иванович, Вятская губерния, д.Лемье (умер от ран),

51) командир отделения Бровцин Иван Афанасьевич, Пермская губерния, Оханский уезд, с.Серафимское,

52) Арефьев Георгий Васильевич, Калужская губерния, г.Медынь,

53) командир отделения Судиков Василий Алексеевич, Вятская губерния, д.Рудаки,

54) командир взвода Мохирев Николай Михайлович, Вятская губерния, Глебовский уезд, Кулонровская волость, д.Ветошкино,

55) командир отделения Герасимов Иван Иванович, Северодвинская губерния, Никольский уезд, Воэдвиженская волость, д.Сколетово,

56) Ахматшин Набиулла, Вятская губерния, Елабужский уезд, д.Новокузино,

57) Максимов Василий Тимофеевич, Вятская губерния, Сарапульский уезд, Зюзинская волость, д.Мукабай,

58) Рябов Прокопий Васильевич, Симбирская губерния, Сызранский уезд, Поспеловская волость, д.Б.Сайман,

59) Вахтуров Кирил Федорович, Симбирская губерния, Сызранский уезд, Поспеловская волость, д.Б.Сайман,

60) Учалев Степан, Вятская губерния, Глазовский уезд, Панинская волость, д.Пазачовская.

 

Список потерь 39-го полка 5-й дивизии в бою 10 сентября 1919 года под с.Бол.Курейное:

5-я рота –

пропали без вести:

1) Шишкин Феоктист Гаврилович, Симбирская губерния, Корсунский уезд, Переломынская волость, с.Аргаши,

2) Лисов Григорий Ал., Симбирская губерния, Корсунский уезд, Переломынская волость, с.Павловское,

ранены:

3) командир отделения Красильников Павел Егорович, Казанская губерния, Мамадышский уезд, Ныртская волость, с.Тыруч,

4) Королев Николай, Симбирская губения, Корсунский уезд, Переломынская волость, д.Чимутино,

Команда конной разведки -

ранены:

5) командир отделения Кривдин Иван Андреевич, Нижегородская губерния, Балахнинский уезд, Гирдясская волость, с.Раттаних,

6) Семин Григорий Иванович, г.Мамадыш.

 

Использованные источники:

1. РГВА ф.1153, оп.1, д.292, л.л.57-66, 132-I33, 111-115, д.136, л.1, д.138, л.2, д.29, л.51, д.493, л.9, ф.185, оп.3, д.2277, л.л.113, 117, д.330, л.24, д.316, л.8а, д.335, л.41, ф.1372, оп.2, д.90, л.л.350, 363, д.384, л.174, д.83, л.410, д.92, л.л.600-603, 614-615, д.91, л.546, ф.39499, оп.1, д.354, л.171, ф.1317, оп.2, д.105, л.117, д.86, л.182, д.120, л.272, ф.1293, оп.2, д.73, л.л.35-36, ф.39483, оп.1, д.89, л.л.25-26, ф.39517, оп.1, д.25, л.л.82-84, 71, 75-76, ф.1324, оп.2, д.159, л.л.4, 9, ф.39624, оп.1, д.22, л.л.115, 83, 170, д.158, л.л.21-31, 34-36, д.135, л.621,

2. ГАКО ф.Р-2416, оп.1, д.67, л.л.3, 9-19, 24-25, 28-30, 37, 39, д.55, л.л.1-7, д.91, л.л.15-16, ф.2321, оп.1, д.29, ф.1670, оп.1, д.37, л.л.1-13,

3. Воспоминания Воропаевой П.И., Осеевой М.С., Солдатова М.М., Югатовой А.Ф., из музея Большекуреинской средней школы,

4. Синдеев А., «Кровавое зрелище»//«Призыв» (Макушинский район), №115(4209), от 25.09.1969,

5. Чертушкина А., «Мужали в боях»// «Вперед» (Лебяжьевский район), от 19.06.1969,

6. «Кровью омытая»// «Призыв», №150 от 15.12.1966, 

7. Симаков П.Г., «Село Курейное: История одной семьи», Екатеринбург, 2005, с.30, 35-38,

8. Попович В.И, Гнусин И.А., «Путь борьбы. Краткая история 5-й стрелковой дивизии», М.-Л., 1929, с.25-26, 111-115,

9. Федоров Л.Ф., «Октябрьские зори», М., 1962, с.210-217, 237,

10. «Очерки истории Курганской области», Челябинск, 1968, с.257.



Дизайн и поддержка | Хостинг | © Зауральская генеалогия, 2008 Business Key Top Sites