kurgangen.ru

Курган: история, краеведение, генеалогия

Зауральская генеалогия

Ищем забытых предков

Главная » Краеведческие изыскания » Новейшая история » Былое в минувшем

О проекте
О нас
Археология
В помощь генеалогу
В помощь краеведу
Воспоминания
Декабристы в Зауралье
Зауралье в Первой мировой войне
Зауралье в Великой Отечественной войне
Зауральские фамилии
История населенных пунктов Курганской области
История религиозных конфессий в Южном Зауралье
История сословий
Исторические источники
Карты
Краеведческие изыскания
Книга памяти зауральских краеведов и генеалогов
Репрессированы по 58-й
Родословные Зауралья
Улицы Кургана и его жители
Фотомузей
Персоны
Гостевая книга
Обратная связь
Сайты друзей
Карта сайта
RSS FeedПодписка на обновления сайта




Былое в минувшем

Предисловие

Весь жизненный путь Ивана Афанасьевича Ленского-Зыкова, за вычетом лет военных на 1-ой мировой и лет лагерных, был неразрывно связан с Курганской землей. Здесь он родился 13 (26) января 1897 г.

Смею утверждать, что на заре советской эпохи немалая часть пассионариев (по Льву Гумилеву) или, если использовать новомодный лексикон, креативных личностей оказалась в рядах единственной тогда правящей партии – РКП (б). И не страха ради, не из корыстных соображений, а по возвышенно-романтическому складу своих натур, искренней приверженности идеалам, правильное следование которым должно было обеспечить, как представлялось и верилось, построение светлого будущего. И не их вина, а их беда, что временной отрезок для творческой, созидательной деятельности им был отмерен весьма краткий. Потом верх одержали и стали играть главенствующую роль личности иной породы – исполнители - «винтики», жесткие, не рассуждающие и не склонные к высокому романтизму. Ленский-Зыков, безусловно, принадлежал к личностям первого типа, а пострадать пришлось от личностей типа второго, от конфликтов с ними.

В 1920-ые годы он в числе первых активно включился в краеведческое движение. Эпоха коренных преобразований требовала всестороннего познания малой родины – от природно-географического, экономического до историко-археологического. Эта потребность и породила мощное краеведческое движение в стране, затянув в него множество увлеченных людей разных профессий, партийных и беспартийных. А одна из ипостасей Ленского-Зыкова, журналистская, как нельзя лучше этому содействовала. Впрочем, не только работа в редакции газеты «Красный Курган», но и труд в других сферах вовлекли его в гущу общественно-политической и культурной жизни родного края – Курганского уезда (затем округа, района). Причем он оказался не наблюдателем, репортером со стороны, а деятельным и кровно заинтересованным участником. Да и как таковым не быть, если пришлось работать в учреждении политпросвета и даже заведовать им некоторое время.

Ленский-Зыков стоял у истоков архивного дела в нашем крае: организовал окружное архивное отделение и заведовал им по совместительству (в будущем Государственный архив Курганской области). Вместе со своими соратниками-энтузиастами он участвовал в заведении и становлении Курганского краеведческого музея, а потом и в учреждении Курганского общества краеведения. Напоминанием о существовании такого общества остается вышедший в 1930 г. сборник краеведческих статей «Курганский округ». В процессе подготовки  находились еще два выпуска, но в печать им попасть было уже не суждено. Сначала последовало упразднение округов, в том числе Курганского. А вскоре настали времена, когда энергичная краеведческая деятельность могла стать – и становилась – не поводом для одобрения, похвалы, а пунктом обвинения. С Ленским-Зыковым произошел именно такой случай.. В числе прочего печатно-анонимно в вину ему вменялось то, что он якобы «по краеведению подбирал и обрабатывал материал в духе, чуждом советской власти и партии, контрабандой протаскивал разный контрреволюционный хлам, проводя политику чистой науки, чистого краеведения».

На долю Ленского-Зыкова в эпоху Иосифа Виссарионовича выпали тяжкие испытания. Лагерные годы навсегда разлучили его с любимой женой. В одном разве «подфартило» - срок был не такой большой, без осуждения на «десять лет без права переписки». Ивану Афанасьевичу удалось выжить и вернуться в Курган к детям. Однако, несмотря на перенесенные невзгоды, изломанную жизнь, он не превратился в диссидента-антисоветчика. Антисталинистом стал – да. И убежденным. Но хулителем всего советского – нет.

В 1950-1960-ые годы Ленский-Зыков публично к краеведческой деятельности уже не вернулся. Вероятно, он и не стремился к этому и не делал никаких попыток публиковаться. Не исключено, тут сыграл роль и тот факт, что тогда заявили о себе профессиональные историки, преподававшие в Курганском педагогическом институте.

Но занятие себе на склоне лет Иван Афанасьевич нашел. Он углубился в воспоминания. Ведь все пережитое и прожитое не отпускало. Он постарался поведать о многом, чему довелось стать причастным, свидетелем и очевидцем. Так, в частности, уходя мысленно в пору 1920-х годов, Ленский-Зыков описал деятельность зауральских краеведов, сохраняя тем самым память об этих достойных людях и их заслугах. В итоге появилось немало интереснейших рукописных и машинописных текстов. Это ценное наследие теперь начинает открываться и публиковаться. Правда, к сожалению, освоение его идет еще довольно медленно. Например, фрагмент воспоминаний о пребывании в гулаговской неволе появился в «Кургане и курганцах» в 1997 г. Он был включен в посвященный Ленскому-Зыкову очерк «Исповедь». Его автор, Борис Николаевич Карсонов, был лично знаком и общался с Иваном Афанасьевичем.

Так совпало, что И. А Ленский-Зыков родился 115 лет назад, а умер 11 марта 1977 г., т. е. 35 лет назад. Уже это сочетание дат, приходящееся на текущий [2012] год, заставляет вспомнить его добрым словом за все его праведные дела. Но особым выражением признательности потомков по отношению к этому замечательному человеку-гражданину явилась бы публикация отдельным изданием его мемуарного и историко-краеведческого наследия, значительная часть которого остается неизвестной для неравнодушных к прошлому нашего края земляков. Выражаю надежду, что публикуемый далее отрывок из мемуарного очерка И. А. Ленского-Зыкова о годах работы в политпросвете как раз поспособствует  этой надежде сбыться.

Николай Толстых


Политпросветработа (1921-1925 гг.)

На мою долю как коммуниста – завполитпросветом по заданию партии выпала честь восстановить в городе органы массовой пропаганды и культуры.

В 1921-м году был открыт кино-театр «Прогресс». Создан первый краеведческий музей при участии ученого археолога Н.Н. Бортвина и учителей курганских школ. Из книг бывшей публичной библиотеки и библиотек частных лиц была создана Центральная библиотека. Первым ее заведующим был Н.Н.Бортвин большое количество книг, периодических изданий, энциклопедий и многих коллекций музейного назначения извлечено из особняка местного купца Петра Смолина.

Из возвратившихся с востока профессиональных актеров (принудительно вывезенных при Колчаке) восстановлена труппа, которая с осени 1921 года приступила к театральным постановкам. Труппой руководил опытный режиссер т.Млицкий. Ведущими актерами были Кузнецов, Мирославский, Целищев, Попова-Борникова и др.

Количество актеров в труппе было 22 человека. Репертуар был разный из старых сентиментальных пьес и легкого жанра. Но также ставились и пьесы классиков – Горького, Гоголя, Островского, Сухово-Кобылина. Труппа работала до 1924 года, а потом распалась. Актеры разъехались кто куда.

В 1923 году организовалась новая труппа и театр под названием «Новый Мир». Режиссером была профессиональная трагическая актриса Черняева, которая подготовила из талантливой курганской молодежи до двадцати актеров. Репертуар был из новых пьес советских писателей, а так же из пьес классиков. Посещаемость была всегда полной. Постановки были на 50% бесплатными.

Большую роль в культурной жизни города стали играть клубы: железнодорожный имени Карла Маркса, гарнизонный «Спартак», а также на консервном, кожевенном заводах, пожаром депо и клуб совторгслужащих. Интересные эпизодические постановки ставили курганские учителя под руководством Н.К. Каранчукова, Ермолаева и др. Н.К.Каранчуков в своих амплуа слыл популярным любителем-актером среди курганцев.

В 1923 году при клубе совторгслужащих был организован первый коллектив «Синей Блузы» (тогдашняя эстрада). Вслед за ним появились многие другие самодеятельные коллективы под названием «Молот», «Рупор», «Смена» и др.

Молодые самодеятельные актеры выступали перед зрителями в широких синих блузах. Они резко критиковали недостатки  в быту и на производстве, острой политической сатирой разоблачали происки кулаков и нэпманов, бюрократизм и волокиту.

На концерты и эстрадные выступления собиралось много народа. Они заслужили большую популярность. Культура все шире входила в жизнь и быт курганцев.

При политпросвете действовала постоянная лекторская группа из партийцев, учителей, культработников, врачей. Лекторы выступали на заводах, в театрах, клубах. Темы были о текущем моменте, антирелигиозные, научно-популярные, с наглядными пособиями, диапозитивами. Я выступал как антирелигиозник. Обширной популярностью тогда пользовались лекторы т.т. Самоданов, Иосиф Пережогин, Ляшутин, Ржанников, Головачев, Бортвин, Храмцов, Пискунов, Столяров и др.

В 50 волостях организовывались культурно-просветительные кружки, в которых участвовали учителя, медики, служащие, грамотная молодежь и даже старики и старухи /певцы старины и комики/. Спектакли и другие постановки ставились почти еженедельно, бесплатно, при большом посещении крестьян, от детей до стариков. Репертуар был больше из пьес Островского, Гоголя и Чехова. Оформление постановок было примитивное – полога, простыни и т.п., взятое у населения. Костюмы в большинстве у «артистов» были свои. Париками и др. реквизитом снабжал уездный политпросвет, на который работал курганский парикмахер С.П. Водовозов. Кино и радио в деревнях тогда еще не было.

Долго на деревенских подмостках в 1921-22 гг. ставилась пьеса «Торжество революции» автором которой был политработник и заместитель председателя уездного Ревкома т. Самоданов.

Но главное внимание было уделено ликвидации неграмотности. Школы ликбеза работали повсеместно. Особенно много было неграмотных женщин – до 80%. К 1926 году ликвидация неграмотности была в основном закончена. 

В этой работе наше учительство сделало буквально подвиг, ведь нужно было учить и детей, и сверхурочно – вечерами и в воскресные дни взрослых неграмотных. Нагрузка была не легкой. Учителя работали с энтузиазмом.

ХХХ

В 1923-1924 гг. организовывались диспуты на антирелигиозные темы. Помню, как в городском летнем театре летом 1924 года выступал перед 800 чел. Жителей города митрополит А.Введенский (Москва) - глава новой обновленческой церкви. Его тема была «апологетика христианства» в которой он развивал тезис об историчности Христа, а христианство как движение к коммунизму, ибо оно возникло как движение угнетенных в рабовладельческом обществе. Оппонентом выступал заведующий отделом народного образования тов. Шибанов, человек с университетским образованием. Он отрицал Христа как историческую личность, на основе трудов быв. римских историков Такита и Флавия, а также исследований Каутского и Артура Древла.

Полемика длилась около 4-х часов /с перерывом на 30 минут/. Вел диспут зав агитпропом Окружкома ВКП/б/ т. Ляшутин, а я ему помогал.

Введенский был блестящий оратор-полемик. Но ему трудно было доказывать историчность Христа и он стал доказывать необходимость обновления православия при Советском строе и рекомендовал прочесть ему книгу «Апологетика».

Ему слушатели задавали вопросы: почему православная церковь разделилась на две фракции. Он объяснил это так, что старая церковь погрязла в анахронизме обрядности, не прогрессирует в ногу со временем.

Хорошо оппонировал митрополиту и тов. Шибанов заставляя его уходить от прямых ответов.

Диспут был полезен. Слушатели расходились и спорили. Многих вызывал диспут на размышления. Хотелось еще больше узнавать о религии как препятствии к организации новой жизни.

В том же году приехал из Москвы лектор Архангельский, быв. протоиерей Московской православной епархии. Он был уполномочен от ЦК ВКП/б/ участвовать в диспутах, как отошедший от религии и хорошо эрудированный в богословии.

В городском театре «Новый Мир» был устроен диспут Архангельского с курганским архиереем православной церкви академиком, быв. Челябинским протоиереем Прокопьевым. Тема диспута была снова о Христе и христианстве, а также о противоречиях библейских писаний и Евангелия.

Архангельский отрицал историчность Христа, а архиерей Прокопьев ссылался на французского историка Ренан, доказавшего в книге «Жизнь Христа», что Христос действительно существовал.

Очень интересная полемика развернулась о догматах и канонах православия, анекдотических противоречиях в текстах Библии и Евангелия.

Нужно отдать должное как полемисту Прокопьеву, он как актер-комик парировал на реплики своего оппонента и вызывал в зале хохот. Не оставался в долгу и Архангельский. Силы были равны, и диспут закончился как театральное зрелище, но искра сомнения в головах слушателей осталась, хотелось знать больше и больше о происхождении религиозных верований.

На диспуте выступал от старообрядческой общины начетчик Сергиенко и хвалил старую обрядность, ее здоровый дух. Оппонентам он заявил: «Вы спорщики никониане похожи на петухов – наша вера лучше». Но на него слушатели не обращали внимания.

На диспуте присутствовало около 600 человек, зал больше не вмещал.

Весной 1923 года мне было поручено организовать диспут в селе Михайловском /в том, где я был арестован бандитами в 1921 году/. Заранее были приглашены для участия в диспуте священник Михайловской церкви Иван Волчков, настоятель Ново-Першинской старообрядческой общины Евдокимов и Лапушинский учитель Иннокентий Добров, бывший священник, снявший сан в 1922 году, в прошлом окончивший духовную академию, он был приглашен лектором и оппонентом. Все они и верующие были за неделю предупреждены о диспуте. Местом встречи была ограда Михайловской начальной школы. В два часа дня после обедни, под колокольный звон прибыл на диспут священник Иван Волчков со своей паствой верующих в количестве 200 человек, бывших на богослужении в Михайловском храме. Из старообрядческой общины настоятель Евдокимов привел с пением псалмов около 150 верующих. Все прибывшие расположились на полянке, вокруг трибуны.

Я выступил с разъяснением о цели диспута, о порядке выступлений и дисциплине слушателей-верующих, во время диспута.

Лектор-антирелигиозник Добров начал свое выступление продолжавшееся полтора часа.

Тема лекции:

  1. Происхождение религиозных верований и в частности христианства.
  2. Наука и религия.
  3. Театральная обрядность в русской православной церкви.
  4. косность сектантов тормозящих прогресс к новой жизни.
  5. Библейские и евангельские противоречия.
  6. Коммунизм и религия.

Лекция была общедоступной, изобиловала фактами и выслушана была верующими спокойно, со вниманием.

Первым оппонентом выступил священник Иван Волчков. В своем выступлении он вел себя корректно. Он отстаивал свою точку зрения об историчности Христа как основоположника религии и в том, что религия в истории была прогрессивным движением. Он говорил, что реформатор русской православной церкви Никон был прав, что отколовшиеся от новой церкви люди старого обряда были неправы и шли против прогрессивных реформ Никона. Он оправдывал обрядность в богослужении: «Я лоялен по отношению к коммунизму, ибо его истоки начались еще в первых христианских общинах при римлянах». Он категорически отстаивал существование Христа и Бога. Но ему было очень трудно доказывать свою точку зрения лектору Доброву, и он уходил от прямых ответов. Добров одержал верх над Волчковым, особенно при оглашении противоречий в священном писании, содержание которых вызывало удивление у верующих и даже смех.

Второй оппонент от старообрядцев Евдокимов по существу лекции Доброва ничего не высказывал. Это был заскорузлый начетчик, почти безграмотный человек. Он пришел спорить не с лектором, а со священником православия. Евдокимов набросился на Волчкова: «Вы, никониане, бражники, табакуры, чехоточное племя. Это из-за вас безбожников был неурожай и голод 1921 года. Это из-за вас на нас крестьян была наказанием продразверстка». Ну и пошел и пошел корить «мирских».

Он как начетчик готовился спорить с Михайловским попом по догматам и канонам, пропустив умышленно содержание лекции. Михайловских мужиков обозвал голытьбой и лодырями. /отзвук борьбы кулачества с беднотой/.

Из толпы Михайловские кричали: «А вы Першинцы – кулачье, банда, снохачи, жулики…».

Чтобы не получилось драки диспут был окончен. Старообрядцы с пением псалмов ушли, а жители Михайловки расходились смеясь, говоря: «А ведь поп Добров здорово говорил и нашего батю крепко уел… Только вот зачем он из попов смылся и перекинулся к коммунистам».

В те годы диспуты проводились во всех церковных приходах, в районах Уральской области, в которую входил Курганский округ.

Конечно, антирелигиозная агитация и пропаганда в основном на молодых крестьян в возрасте до 35 лет. Старики крепко держались за боженьку. Были и провалы диспутов, из-за грубости к верующим.

ХХХ

В 1924 году приезжают в Курган из Киргизии художники Иван Петрович Шмелев и Григорий Трофимович Козлов, члены АХР /ассоциации художников революции/. Шмелев болел туберкулезом и поэтому лечился в Киргизии кумысом. Он был портретист, а Козлов пейзажист.

Их тематика в живописи в основном касалась Средней Азии. Много полотен и зарисовок они писали /по их рассказам/ для музеев Фрунзе и Алма-Аты.

Это ландшафты и пейзажи Тяньшанских гор, горных ущелий, альпийских лугов, степей Казахстана. Из жанровой живописи были написаны картины из быта киргиз и казахов о восстании в Казахстане под водительством Амангельды Иманова против царских сатрапов и баев, а также отражены страдания казахов от колчаковских карателей - анненковцев. Я видел эскизы с их работ, типичные портреты казахов и киргиз. Но картины они продали еще до приезда в Курган, в Петропавловске, Семипалатинске, Кзыл-Орде, Фрунзе.

Они были многосемейные. С переездами израсходовали все свои сбережения и фактически голодали. У Козлова в Курганском округе была родня и поэтому они избрали Курган как город хлебный.

Помню их полуголодную жизнь. Я всячески старался им помочь. Заведуя культбазой окружного потребсоюза я давал им заказы. Они рисовали на срезах березы и на стекле красивые видочки, цветы, которые быстро раскупались в городе и районах. На холсте они писали копии с репродукций – такие как «Девятый вал» Айвазовского, а также с картин Шишкина, Саврасова, Левитана, Поленова и др. Эти копии быстро распродавались и денежные дела художников поправлялись. Писали они портреты и с курганцев, по заказу.

Значительной работой для местной истории ими была написана картина «Расстрел Пичугина». Это большое полотно хранится в кладовых Курганского обл. краеведческого музея.

При газете «Красный Курган» с 1926 года была открыта цинкография для изготовления клише на цинке по методу «мокрой фотографии» /протравливание кислотами через растр/. И художники Шмелев и Козлов оказались загруженными работой в этой цинкографии до 1936-го года.

Шмелев в 1930 году уехал лечиться в Казахстан, там и умер от туберкулеза. Похоронен кажется в городе Кзыл-Орде /быв. Петровск/.

В 1929 году в г.Кургане была организована выставка художников г. Кургана, в которой приняли участие Шмелев и Козлов, выставившие уцелевшие у них картины о Киргизии и Казахстане, пейзажи, акварели, эскизы, эстампы. Выставили свои работы и местные любители-живописцы Матусевич, Матасов, которые конечно уступали ахровцам Шмелеву и Козлову. Были детские аппликации, акварель и лепка школьников г.Кургана.

Выставка размещалась в здании конторы «Хлебопродукт» по ул.Куйбышева /теперь здесь строительный техникум/. За две недели ее посетило около тысячи человек. Но выставка все же была бедной, как по содержанию, так и по количеству экспонатов. В 30-е годы выставок художников не было. Курган не имел художников. Жизнь Козлова застрявшего в цинкографии так и не дала ему возможности заниматься творчеством. В 1936-м году во время «культа-личности» Сталина его преследовали как сына кулака. Он кончил самоубийством, выпив стакан азотной кислоты. Его могила находится на старом Троицком кладбище /ул.Свердлова и Пушкинская/. У него были жена и дети, но где они теперь не знаю. Жили они по Пушкинской улице /теперь в Советском районе/. В память о себе он написал мне копию с картины Айвазовского «Девятый вал», которая и висит в моей квартире /ул.Куйбышева №84 г.Курган/.

ХХХ

Несколько слов о библиотеках. Во всех волостях и районах были созданы библиотеки. Книги собирались из школ, от частных лиц, из церквей.

Уездный, а позднее Окружной политпросвет посылал пополнение из запасников Курганской центральной библиотеки. При местных комитетах профсоюза г.Кургана создавались свои библиотеки для рабочих и служащих. Все библиотеки выписывали местную газету «Красный Курган», центральные: «Беднота», «Крестьянская газета», «Известия», «Правда», «Уральский рабочий», «Труд» и др., а также разные журналы. В читальнях библиотек были громкие читки газет и журналов. Началась культурная революция.

Но не обошлось и без курьезов. Так в 1924 году из уездного отдела народного образования в районные исполкомы был разослан циркуляр о проверке книг в библиотеках и изъятии из них не созвучных современной советской действительности книг и старых дореволюционных журналов реакционного содержания. Одновременно предлагалось изъять из церквей исторические записки /рукописные журналы/. И все изъятое комиссиями исполкомов указывалось доставить на окончательный просмотр в г.Курган в отдел народного образования. Приемку и проверку было поручено мне как Зам.зав.ОНО по политпросветработе.

В районах поняли циркуляр по-своему. Из библиотек были изъяты книги не только морально устаревшие, но даже русские писатели классики. Свезли в курганский ОНО большое количество книг, журналов дореволюционных изданий таких как «Вестник Европы», «Отечественные записки», «Русское богатство», «Русская мысль», «Современник», «Голос минувшего», «Пробуждение», «Нива», «Родина», «Русский паломник» и др.

Помню из Куртамыша книги доставили в мешках. Я обнаружил сочинения Л.Н. Толстого, А.П.Чехова, Достоевского и др. На вопрос члену комиссии из Куртамыша Лоскутниковой: «Зачем вы изъяли классиков? Увезите их обратно в библиотеку».

Лоскутникова ответила: «Не велено. Толстой нами определен как непротивец злу, а в его сочинениях много о религии мракобес он». Ну а Чехов чем вреден? Ответ: «Он описывал чиновников и безволие». А Достоевский? – «За его роман «Бесы», его нельзя оценивать иначе как тоже мракобеса и психа». А Леонид Андреев? Ответ – «Упадочник. Мы оставили только М.Горького, он наш советский».

Пришлось книги классиков возвратить в Куртамышскую библиотеку с соответствующими разъяснениями.

Аналогичные случаи с изъятием классиков были и в других районах. Наделали невообразимую путаницу. Мне пришлось с учителем г.Кургана Князевым и заведующим Ефимовым все свезенное разбирать. Многое возвратили обратно. Журналы, редкие издания 18 и 19 веков оставили. Было при центральной городской библиотеке организовано книгохранилище, а позднее /в 1926-м году/ все издания дореволюционных лет переданы в Курганское отделение Государственного архива.

Из церквей на местах было изъято все, вплоть до богослужебных книг: библия, евангелия, часословы, четьи-минеи /жизнеописания святых/, разные требники и книги по процессу литургии, ноты, без чего священникам нельзя было работать в храме и моленной.

Из многих церквей доставлены были и рукописные записи об исторических событиях происходивших в районе церковного прихода. Они были переданы в курганское отделение госархива.

Священнослужители, церковные старосты  и собрания верующих обратились с жалобой в Облисполком, откуда было указано все богослужебные книги возвратить церквам и не допускать перегибов. Указание было выполнено.

Вот какие ляпсусы были допущены тогда на местах. Зав ОНО т.Шангин получил выговор.

С организацией в 1925 году в Кургане книжного магазина «Искра» началось плановое пополнение всех библиотек литературой центральных издательств.

ХХХ

В 1921 году в Кургане была открыта Совпартшкола, с годичным курсом обучения. В ней обучались коммунисты по командировкам волкомов, райкомов, горкомов РКП/б/. Цель – подготовка кадров агитаторов, пропагандистов и секретарей партячеек. В первом выпуске обучалось более ста человек. Все курсанты были с начальным образованием. Учиться было нелегко. Начинать приходилось с азов. В программе были предметы:

1.Азбука коммунизма /экономическое учение К.Маркса/. 2. Краткий курс политэкономии в вопросах и ответах. 3. История русская. 4. Исторический материализм.

5. География физическая и экономическая. 6. Природоведение /естествознание и краеведение. 7. Наука и религия. 8. программа и Устав РКП/б/. Из общеобразовательных – были арифметика, русский язык, начальная физика и химия. Это было нечто вроде народного Университета.

Преподавали тов.Степанов, Ляшутин, Домрачев /политцикл/. Учителя курганских средних школ Русинов, Демьянко, Кунгурцев, Делянова и др. /общеобразовательные предметы/. Заведывал школой тов. Ляшутин. Школа продолжала действовать до конца двадцатых годов.

Помню один курьезный случай, который наделал большой переполох. Однажды преподаватель М.Д. Русинов /а читал он лекции с пафосом увлечено и популярно/, на  уроках географии отвлекался по вопросу о демократии в древней Греции и в заключение воскликнул «Да здравствует товарищ Ленин, великий демагог!» Курсанты не разобрались вначале, но кто-то сообщил в органы

Госбезопасности о демагогии Русинова, да еще в партийной школе. Начался допрос, как могли допустить в школу контрика из учителей бывшей гимназии.

На допросе Русинов покаялся заявив: «Я чистосердечно объяснял. Демос – народ, а Гог – вождь народа и применил слово демагог к личности В.И.Ленина».

Ну его пожурили и отпустили, но запретили преподавать  совпартшколе античную историю не включенную в программу школы. Русинов отделался испугом.

В школе мне поручили организовать группу курсантов по антирелигиозному уклону. А нужно признаться школа во мне произвела целый переворот в мировоззрении. До школы я был хотя и плохим, но верующим, а по окончании школы стал активным атеистом /безбожником/.

В 1925-27 годах я заочно обучался в КОМВУЗе гор.Свердловска. Знания полученные мною в совпартшколе и КОМВУЗе остались на всю мою жизнь. Я добился стройного марксистско-ленинского мировоззрения.

Выборный от учителей

С 1922 года по 1926-й на волостных и районных конференциях, а также на уездных и окружных съездах учителей и политпросветработников меня выбирают в органы профсоюза работников просвещения. В 1924-26 годах я был председателем правления Курганского окружного отделения профсоюза работников просвещения. В 1924 году был избран членом пленума Уральского областного правления профсоюза работников просвещения и членом пленума Уралпрофсовета.

Ленский-Зыков И.А.

В профсоюзном движении я участвовал пять лет. В эти годы перестраивалось преподавание в школах. Шли искания новых методов обучения. Много путаницы наделала так называемая «комплексная система» преподавания. Успеваемость учащихся при этой системе снижалась. Новая система давала обрывки знаний. В 1926 году от комплексной системы Наркомпрос отказался. Обучение пошло по новым программам с переходом на политехнический уклон. Искания продолжались. В эти годы по два раза в год собирались учительские конференции, на которых обсуждалась методика преподавания.

Моя работа заключалась в организации на местах ячеек профсоюза – месткомов. Проработка решений высших профсоюзных органов. Много внимания и заботы было в материальном положении учителей /зарплата, жилье, питание и т.п./. Приходилось защищать членов профсоюза от административных нападок местных работников.

Как ни странно приходилось разбирать жалобы жен местных работников /членов исполкомов, сельсоветов и кооперативов/ о том, что мужья бросали их и уходили жить с молодыми «учительшами» - «Мы неграмотные, а учительши антилегенция, запретите эту несправедливость».

Конечно много было ревности. На окружной конференции в 1924 году даже разбирался вопрос о быте учительниц и рекомендовалось поставить себя выше подозрений. Ну, что можно было сделать, ведь в этом была и другая причина – материальная обеспеченность и зависимость от власти имущих.

Председатель окружного бюро профсоюза Зверев внес в профдвижение невообразимую путаницу. Он распорядился создать в районах «объединенные месткомы» из всех профсоюзов /батраков, совслужащих, медиков, просвещенцев и др./. Эти месткомы не оправдали себя и через год были распущены.

В январе 1925 года в Москве был созван 1-й учительский съезд. Делегатами от Курганского окружного отделения профсоюза рабпрос были избраны т.т. Попова Лукия Трофимовна – член ВКП/б/, Ржанникова Надежда Андреевна б/п, Глебов Павел Михайлович б/п. Съездом руководила Н.К. Крупская. На съезде обсуждались актуальные вопросы по народному образованию, о работе учительства на местах, о новых программах, о повышении и усовершенствовании педагогического мастерства. Прибывшие со съезда делегаты отчитались на окружной и районных конференциях. Съезд дал толчок к успешной работе учительства в новых условиях.

Припоминаю один инцидент происшедший в 1925 году на Белозерской райконференции учителей. Преподаватель Белозерской средней школы Цветков внес на обсуждение вопрос о лишении звания учителя и снятия с работы заведующую Усть-Суерской школой тов. Алексееву за распространение религиозных верований.

Тов. Алексеева жила и преподавала в Усть-Суерской школе 25 лет. В прошлом была в ссылке как народница и находилась под надзором полиции. Советским правительством награждена была орденом трудового Красного Знамени.

 Алексеева

Наталия Андриановна Алексеева родилась 13 августа 1872 года в селе Заводо-Успенское Тюменского уезда Тобольской губернии, окончила гимназию в Тюмени, с 1889 года работала учителем в селе Усть-Суерском Белозерского района Курганской области. Наталия Андриановна до революции была награждена золотой медалью "За усердие", в 1939 году - орденом Ленина. Фото А. Кочешева 1909 года из музея в селе Усть-Суерском.

И что же выяснилось? У себя на квартире она развешала много икон и любовалась работой иконописцев. Она категорически отвергла обвинение т.к. в школе религию не преподавала, а иконы собирала для музея.

Я пристыдил Цветкова и предложил извиниться, но он этого не сделал сказав: «Алексеева вами превращена в икону. Она впала в умственную прострацию, поставила на своем прошлом крест. Не защищайте ее!». Решение по предложению Цветкова принято не было. Алексееву правление профсоюза реабилитировало. Впоследствии она была награждена орденом Ленина и ушла на пенсию. Похоронили ее ученики на кладбище в селе Усть-Суерском в 1929 году.

В 1925 году в Курган на должность  секретаря Окружкома ВКП/б/ тов. Воркуев, с женой учительницей. И вот ему захотелось устроить свою жену на место председателя правления Курганского отделения профсоюзов работников просвещения, а меня отозвать на другую работу.

В декабре 1925 года в г.Кургане происходила окружная конференция учителей и политпросветработников, на которой меня вновь избрали председателем правления. Воркуеву это не понравилось, и он пошел на нарушение демократии. На конференцию он послал своего уполномоченного, который объявил выборы недействительными, предложил кандидатуру жены Воркуева. Члены конференции возмутились, протестовали и избрали делегацию в окружком ВКП/б/ в составе учителей: Исакова, Ивановой, Тювелева, Шалабановой, П.Глебова, Скороходовой, Бухвалова, Панова и др. в количестве 12 человек, все они были беспартийные. На встрече в окружкоме возник спор о нарушении руководящими коммунистами демократии в профсоюзном движении и назначении жены Воркуева без согласия членов конференции.

Воркуев с делегацией  обошелся не тактично и грубо: - «Знаем, что делаем. Ленский нам нужен на другом участке работы. Прошу не возражать».  Пригрозил, что созовет новый состав конференции и изменит состав правления профсоюза. Тогда Исаков и Шалабанова заявили: «Вы можете распустить профсоюз и лишить нас прав голосовать на выборах за того, которого мы считаем достойным. Ленскому как коммунисту мы доверяем. Просим не нарушать демократических принципов выборности в профсоюзах, иначе нам придется обратиться с протестом в Москву. Вы занимаетесь местничеством как удельный князь». Воркуев заявил, что: «По-вашему не будет, можете уходить». И делегаты ушли, доложили членам конференции об инциденте. Неприятный осадок в настроении у всех остался. Было поручено группе товарищей написать протест в Москву в ЦК профсоюза и ЦК ВКП/б/.

Из Москвы был дан нагоняй Окружному ВКП/б/ за недопустимость конфликта с интеллигенцией и ликвидации допущенного самоуправства.

И все же я был из профсоюза отозван, а жена Воркуева назначена в председатели окружного отделения профсоюза работников просвещения. Авторитетом она в профсоюзе не пользовалась, и на нее учителя смотрели как на «белую ворону». По настоянию Уралокома союза рабпрос она была заменена выборным тов. Пантюшкиным,  учителем  курганской ж/д школы.

В те годы назначенство в профсоюзы практиковалось. Из назначенцев вырастали бюрократы и карьеристы.

Но как выборный формально я в правлении профсоюза оставался членом и до конца полномочий состоял членом  пленумов Уралобкома рабпрос и Урал профсовета до 1927 года.

В 1926 году я без направления Горкома ВКП/б/ устроился в издательство «Красный Курган», заведующим книжным магазином «Искра». С декабря 1928 года был заведующим культбазой Курганского окрпотребсоюза. В октябре 1930 года мне было поручено организовать курганское отделение «Книгоцентра ОГИЗа». С января по июнь 1931 года я был заведующим Пермской базой «Книгоцентра». Из-за не обеспечения моей семьи квартирой в Перми, я уволился и возвратился в Курган.

По возвращении из Перми в 1931-32 годах работал сотрудником и секретарем газет «Красный Курган» и «Ударник промкооперации» /при редакторах Голумбевском, Гусеве и Кащееве/.

Продвижение книг и культтоваров в деревню (1926 – 1930 годы)

Культурная революция в стране продолжалась. Ликвидация неграмотности, особенно среди крестьянства заканчивалась. Научившиеся читать и писать просили посылать в деревню как можно больше книг по всем отраслям знания. В районах создавались библиотеки – районные, сельские, школьные и при сельхозкружках.

При издательстве «Красный Курган» открывается книжный магазин «Искра». За три года /1925-1927/, через который широким потоком пошли книги в деревню. За эти годы были проданы свыше одного миллиона книг, брошюр, собраний сочинений В.И.Ленина. Особенно был спрос на книги и брошюры по вопросам сельского хозяйства, животноводства, ремесел, о кооперации, кредите, о суде и законах, о природе и человеке, о болезнях людей и животных, о религии, о советском строительстве, внутренней и внешней политике, песенники, календари и пр.

Если библиотеки, красные уголки, с/х кружки, избы-читальни, клубы, школы, партячейки и сов.учреждения хорошо закупали книги в магазине «Искра», то крестьяне единоличники еще не привыкли покупать книги. Приходилось в газете «Красный Курган» публиковать лубочные призывы-рекламы и зазывать их. Привожу дословно призывы к крестьянам в стихах:

Чего чесать отчаянно

В затылке пятерней,

Будь грамотным хозяином

Над матерью Землей.

Темнота при свете тает,

Темноты проходит век

Тот, кто книжек не читает,

Тот -  пропащий человек!

ХХХ

Хлеборобов всех зовем учиться,

Чтобы тьму навеки нам изжить,

Жизнь счастливая ведь может получиться,

Если с книгою крестьянство будет жить.

В книгах хлебороб про многое узнает,

В книгах он на все найдет ответ,

Как бороться нам с неурожаем,

Как избавиться от многих по хозяйству бед.

Когда будешь в городе по делу

Обязательно зайди в «Искру»

И спроси дешевых книжек смело

Для себя, ребят или кружку.

ХХХ

У Ванюхи расшитый ворот

Сапоги скрипят на ять,

Это он собрался в город

В «Искру» книги покупать! 

И т.д и т.п.

В музее находится оригинальная листовка «Крестьянству о книге». Автором листовки был я. Это интересный материал того времени. Правда, это примитивно, но в ту пору звучало здорово. Призывы-рекламы действовали, и крестьяне были частыми посетителями и покупателями магазина.

Под лозунгом партии «Лицом к деревне» в г.Кургане в 1928 году создается культбаза Уральского областного кооперативного союза потребительских обществ /Уралпотребсоюз/. В базе были товары: книги, фото-кино-радио, школьные и канцелярские принадлежности, учебники. Я был назначен заведующим этой базой. Годовой оборот базы был один миллион 800 тысяч рублей. В 15 районах были созданы культмаги, а в 150 сельпо – книжные отделы. При культбазе был открыт и розничный магазин.

В округе проводилась радиофикация районных центров и крупных сел. Уполномоченными по радиофикации при Окрпотребсоюзе была группа инструкторов-радистов из товарищей Парфенова, Хмуренко, Дзенгилевского.  Это незабываемое время, работали с «огоньком». Радио произвело целый переворот в умах трудящихся. В Кургане и районах были открыты в 1929 году радиовещательные узлы. Рабочие и крестьяне охотно покупали радиоприемники. Появились кружки радиолюбителей и культбаза снабжала их деталями, из которых они сами собирали радиоприемники. В райцентрах появились кинопередвижки. В городе организовалось общество содействия радио, при Окружном управлении Наркомсвязи, в члены правления которого был избран и я. Особенно активным радиолюбителем был Курганский врач-хирург А. А. Державин. У меня на квартире была устроена установка для проверки радиоприемников и испытания аккумуляторов. Я, Парфенов и Державин по ночам занимались прослушиванием программ московских и заграничных радиовещательных станций на всех системах приемной радиоаппаратуры.

В октябре 1930 года в г.Кургане открылось отделение «Книгоцентра» ОГИЗа и вся книжная торговля в округе была передана ему. Первым заведующим отделением был назначен я. Из базы этого отделения продолжалось снабжение книгами, учебниками, наглядными пособиями и ученическими принадлежностями всех школ города и деревни, в так же кооперативных магазинов и сельпо. Культбаза стала на положении отдела промтоваров Курганского центрального склада Окрпотребсоюза. В последующие годы магазины «Книгоцентра» были открыты и в районных центрах. Необходимость их открытия диктовалась по той  причине, что сельские кооператоры плохо торговали книгами, скапливали их /особенно политические брошюры/ и превращали в макулатуру, списывая на убытки на сотни и тысячи рублей. Белозерский кооператор Вагин прямо заявлял: «Эта брошюрятина, неходовой товар, мы ее спускаем принудительной нагрузкой при продаже водки». Так оно и было в действительности.

Открытию в Кургане отделения «Книгоцентра» противился Курганский горкомхоз. Он не отводил под книжную базу соответствующего помещения. Косность работников горкомхоза была поразительной. Моя настойчивость вызывала у них злобу: «И чего тебе Ленский надо? Ты стараешься только для себя. Ты настырный эгоист. Иди и покупай дом у частников, а к нам не ходи, проси в Москве у своих хозяев денег и строй хоть «Дворец книги». И действительно пришлось купить киоск на рынке и маяться год на нем.

Особенно отличился уполномоченный комхоза Иосиф Алексеев. Он говорил мне так: «Тебя, Ленский, надо гнать из Кургана. Хочешь, торгуй с лотков, как раньше коробейники. У нас кооперация торгует и ладно».

Я возразил, но ведь кооперация торгует книгами с нагрузкой к водке. «А черт с ним, раз не берут книжки. Единоличникам нужны больше оракулы «Царь Соломон», сонники, сказки, да похождения сыщиков. Наш мужик не дорос до высокой политики. Помещения под книжки тебе не будет» - отвечал Алексеев, обругал меня и обозвал бузотером.

За открытие книжного магазина выступил журналист газеты «Красный Курган» Н.А. Сибиряков. Он зло высмеял в фельетоне косность работников горкомхоза и особенно поведение Алексеева.

После этого Горком ВКП/б/ принял решение – об отводе помещения под книжную торговлю. Но мне пришлось от греха и преследований уехать в Пермь.

И на этот раз про инцидент узнали в Москве из статьи, опубликованной в журнале «Книжное обозрение». Заведующий ОГИЗом т. Халатов вышел с ходатайством в ЦК ВКП/б/, откуда было дано указание в Курган парторганам не чинить препятствий, а наоборот содействовать распространению книги через отделения Книгоцентра.

Работа в печати

В газете «Красный Курган», я начал сотрудничать с 1921 года по 1934 год, сначала рядовым репортером, позднее собственным корреспондентом, заведующим конторой, литсекретарем редакции, завотделом писем трудящихся. Квалифицировался как очеркист и фельетонист.

В 1931 году в Курган приехали из Ленинграда с металлического завода имени Сталина, профессор Воскресенский с группой инженеров-изыскателей. Они составляли проект для постройки в Кургане большого турбинного завода и электростанции на реке Тобол обеспечивающей завод электроэнергией. Я у них брал интервью и выступил в газете «Красный Курган» с очерком под названием «Турбина», который был напечатан в четырех номерах газеты /подвалом/. В очерке обосновывалась целесообразность строительства на реке Тобол курганского турбинного завода.

Но в центре отклонили проект  завод построили на реке Белой в районе г.Уфы. причина – малая мощность напора воды в Тоболе и необходимость строительства плотины и дамбы до Увала, а также одевание реки в гранит в пределах города.

В фельетонах высмеивалась, косность и головотяпство, самоснабжение и прочая бесхозяйственность местных работников, особенно горкомхоза, кооперации, а также о классово-чуждых элементах пролезавших в советский хозяйственный аппарат.

Помню нашумевший мой фельетон о банях. В 1930 году по ул.Савельева построили баню, а котел купили в г.Пензе, который нельзя было ввести в котельную, нужно было отламывать целую стену, да при этом сам котел был старый из утиля и совершенно негодный для эксплуатации. Заплатили же за него 70 тысяч рублей. В фельетоне был высмеян завгоркомхозом тов. Бревдо, большевик с 1904 года и член контрольной комиссии Райкома ВКП/б/. Он рассвирепел и потребовал фельетониста привлечь к уголовной ответственности за оскорбление его степенства. Но редактор, тов. Голумбевский категорически отказался раскрыть мой псевдоним, даже прокурору.

Из Тобольска переводят в Курган некую Абаимову и назначают ее заведующей Курганским отделением госбанка. В редакцию поступает много разоблачительных писем на Абаимову о том, что она, используя свое служебное положение, берет взятки; ей подносят «подарки» кооператоры и завмаги, даря дорогие костюмы, одеяла, с доставкой на дом. Гастрономщики снабжают дорогими винами, икрой, окороками и прочим съедобным. Эта «блудня» не стеснялась и стала «притчей во языцах» у курганцев.

В газете помещались мои заметки /под псевдонимом/ о блатных делах заведующей отделением госбанка.

Секретарь Райкома ВКП/б/ Левченко вызвал редактора т.Голумбевского и потребовал прекратить шельмовать Абаимову, а того сотрудника, который пишет злые заметки на руководящих работников выгнать из редакции.

Голумбевский был смелым человеком, ответил, что разоблачительные материалы будут печататься. Что Сталин указал печатать все, хотя бы было 5 процентов правды. Он посоветовал Левченко почитать выступление В.И.Ленина на 11 съезде ВКП/б/ против «обломовщины» на местах и о плохих работниках в советском и торговом аппарате, а также его выступление на 2-м Всероссийском съезде политпросветов. Левченко сказал: Вам Голумбевский придется уехать из Кургана. На ваше место мы выдвигаем т.Приходько. Голумбевский вскоре уехал в г.Стерлитамак тоже редактором газеты. И оказалось, что Абаимова была женой Левченко. И ларчик просто открывался.

Особенно развязно вел себя «князек» курганской промысловой кооперации Серегин, он в свой аппарат и артели под видом специалистов приютил нэпманов, кулаков и бывших белогвардейцев. С Абаимовой он «сработался», а Левченко был введен членом райкома ВКП/б/.

На заводах города среди рабочих было много прогульщиков. Особенно на Кургансельмаше, где директор Шарпов либеральничал с ними, дескать, хоть и пьяницы, но незаменимые специалисты. В газете «Красный Курган» его высмеяли, назвав «лакированным» коммунистом. Он взъерепенился и требовал его реабилитации, обозвав газету желтым листком, а газетчиков мошенниками.

В такой обстановке местничества и семейственности мне, Гусеву, Сибирякову пришлось из редакции уйти во вновь открытую газету «Ударник промкооперации». Издатель газеты – «Многопромсоюз» рассчитывал иметь послушную редакцию, а в газете писать только о хороших делах и преуспевании в аппарате и артелях, печатать постановления, приказы и т.п. как в официальном бюллетене. Серегин наказывал не превращать газету в склочное издание, не трогать специалистов и т.п.

На практике так не вышло. Редактор Гусев не мог задерживать разоблачительный материал и вынужден его печатать. Вся обработка статей велась мною и Сибиряковым. И тут меня начали кусать из райкома, а редактор «Красного Кургана» Приходько напечатал лживую статью в газете, объявив меня троцкистом.

С работы был немедленно снят. В следующей главе воспоминаний будет описана реабилитация меня перед общественностью г.Кургана.

Не легко было в те годы работать в газете честному журналисту, зато разоблаченные и обиженные «подыскивали ключи» под меня и действительно они мне мстили в годы нарастания культа личности Сталина. Но об этом я напишу дальше…

И. А. Ленский-Зыков

Опубликовано в сборнике «Зауральская генеалогия II». Курган, 2004.



Дизайн и поддержка | Хостинг | © Зауральская генеалогия, 2008 Business Key Top Sites