kurgangen.ru

Курган: история, краеведение, генеалогия

Зауральская генеалогия

Ищем забытых предков

Главная » Зауралье в Великой Отечественной войне » Макарова А.В. Я нашла его, мама!

О проекте
О нас
Археология
В помощь генеалогу
В помощь краеведу
Воспоминания
Декабристы в Зауралье
Зауралье в Первой мировой войне
Зауралье в Великой Отечественной войне
Зауральские фамилии
История населенных пунктов Курганской области
История религиозных конфессий в Южном Зауралье
История сословий
Исторические источники
Карты
Краеведческие изыскания
Книга памяти зауральских краеведов и генеалогов
Репрессированы по 58-й
Родословные Зауралья
Улицы Кургана и его жители
Фотомузей
Персоны
Гостевая книга
Обратная связь
Сайты друзей
Карта сайта
RSS FeedПодписка на обновления сайта




Макарова А.В. Я нашла его, мама!

Моим потомкам: чтобы помнили

(Военная история Льва Николаевича Касаткина).

 lev

Лев Николаевич Касаткин

В нашей семье это имя всегда произносилось с любовью и с грустью. Его называли просто Лева. Став постарше я узнала, что это большая любовь моей мамы Федоровой Ирины Алексеевны, ее первый муж – Касаткин Лев Николаевич, с которым они познакомились в далекие 1930-е годы в Узбекистане. Мама работала медсестрой Нарынской больницы, а он был автомехаником. Это было счастливое время для них.

Потом его призвали в РККА[1], служил в Баку, где окончил офицерскую школу и в звании лейтенанта ушел на фронт в 1941 г. и  в 1942 г пропал без вести. Лев Николаевич очень любил музыку, прекрасно играл на мандолине.

 lev-2  irina

Касаткин Лев Николаевич и Федорова Ирина Алексеевна (довоенные фото).

Послевоенные поиски мамы и родственников Льва Николаевича результатов не дали, кроме скупого ответа с Минобороны о том, что по донесениям с фронта он пропал без вести в июле 1942 г.  Мама и родственники Льва Николаевича все время искали его, но безуспешно.  Помню, что мама все пыталась найти хоть какие-то сведения о нем, в 50-е годы она часто ездила в Крым в санаторий. Была и в Севастополе, Ялте. Часто бродила по берегу моря. Почти ежедневно рано утром она встречала на берегу старичка с корзиной, который собирал человеческие косточки, выброшенные морем, чтобы захоронить их. Плакала, думая может и «Левины косточки где-то здесь  в море». Она, видимо знала, что пропал он при обороне Севастополя, знала, что мало кто выжил в этой страшной мясорубке.  Но про это она не рассказывала. Это все, что было мне известно о военной судьбе «Левы».

Меня буквально пронзили строки неизвестного мне И.Булатова, случайно встреченные на каком-то сайте (хотя я уверена, что в жизни ничего случайного не бывает):

«Я слышу зов через года:

Найди меня! Найди меня!

Я так  устал безвестным быть,

В чужой земле,  в окопе гнить.

Я не погибший, не живой,

Я — не вернувшийся домой

С далекой той большой войны

И в этом нет моей вины.

Я жизнь отдал, чтоб жили вы,

А ты, пожалуйста, найди…».

В память о маме и Льве Николаевиче я сама начала поиск. На сайте ОБД «Мемориал» нашла  его учетную  карточку за № 68, составленную 19.10.1942 В ней указано, что в звании лейтенанта он призывался Ленинским РВК г.Баку. в состав 2-го Перекопского полка морской пехоты Черноморского флота.

 kartochka

Учетная карточка лейтенанта Касаткина Л.Н.

Дата черная июля.     Второй год войны.

Я начала изучать всевозможные документы, воспоминания участников боев за Севастополь, чтобы представить как это было. По донесениям о потерях с фронтов (в  документах Центрального Архива Министерства обороны (г.Подольск) и Центрального Военно-Морского Архива (г. Гатчина) удалось установить еще некоторые сведения: воевал Лев Николаевич в составе 9-й бригады морской пехоты в зенитно-артиллерийском батальоне Береговой обороны.

Последним дням обороны Севастополя посвящено много источников, которые можно свободно найти и в Интернете, и в литературе. После ознакомления с ними трудно заснуть. Хронология событий переносит нас в эти ужасные дни.

С 30 июня 1942 г. по воспоминаниям комбата 953-го артполка майора И. П. Пыжова: «Положение, в котором оказались героические части Приморской армии и Береговой обороны Черноморского флота, было трагическим, так как практически были израсходованы все средства отражения, а плотная вражеская блокада на море не позволяла помочь вооружением и боеприпасами, не говоря уже о других материальных средствах. В то же время не было средств и условий, чтобы эвакуировать всех на кавказский берег…

С выходом фашистов на Сапун-гору мы отошли в направлении к 35-й батарее. На подступах к ней мы дали последний бой. Это было 30 июня, часов в 10–11. Последними снарядами было подбито и сожжено 12 немецких танков совместно с другими батареями слева и справа от нас. Затем орудия мы подорвали и отошли к 35-й батарее». Позади море, отступать некуда.

В воспоминании Н. М. Кулакова в его книге «Доверено флоту» отмечено что «командный состав Приморской армии и Береговой обороны флота к тому времени обладал бесценным боевым опытом. Это были грамотные, закаленные еще в приграничных сражениях, а затем и  в  250-дневной обороне Севастополя командиры и политработники. В целом Приморская армия и части Береговой обороны в то время были одними из лучших в составе. Красной Армии. Естественно, терять такие ценные кадры в разгар войны было нельзя. Ведь опыт каждого командира на войне оплачивался немалой кровью. А эти кадры были так нужны фронту!»

Поэтому было принято решение об эвакуации высшего командного состава и командного состава от командира полка и выше, а также ответственных партийных и государственных работников города, которые эвакуировались на подводных лодках и самолетах. Тем, кто оставался в окруженном Севастополе был дан приказ: «Драться до последнего, и кто останется жив, должен прорываться в горы к партизанам».

До сих пор не утихают споры о том, имело ли высшее командование право на такую эвакуацию. На этот счет участник Великой Отечественной войны капитан 1-го ранга, доктор исторических наук А. В. Басов пишет: «В ходе войны возникали ситуации, когда полководец должен был проявить храбрость, показать пример подчиненным. Генерал армии А. П. Белобородов утверждает о необходимости для командиров железного закона: «Делай, как я… Умей думать в бою, как я. Умей побеждать, как я. И, наконец, если пришел твой последний час, умей встретить его, как я…». Поэтому всегда, в дни радости и горя, командующий разделяет судьбу армии…

Таких примеров в минувшей войне было много, но иначе сложились обстоятельства при завершении обороны Севастополя» И далее он пишет: «Имели ли они моральное право оставить своих подчиненных в такой критический момент? Вряд ли! Их бегство вызвало негодование и возмущение скопившихся на плацдарме бойцов и командиров».

Полковник Д. И. Пискунов по этому поводу сказал так: «О состоявшейся в ночь на 1 июля эвакуации командования СОРа я узнал утром 1 июля по прибытии на 35-ю береговую батарею. В памяти были еще свежи воспоминания об удачной эвакуации Приморской армии из Одессы в октябре 1941 года. Поэтому никому в голову не приходила мысль о возможном плохом исходе дел под Севастополем и оказаться оставленным командованием на милость врага».

Из писем ветеранов обороны последних дней Севастополя следует, что большинство из них не знало, что командование СОРа в этой поистине трагической обстановке оставляло их сражаться, чтобы выполнить свой последний воинский долг — прикрыть район эвакуации для вывоза только старшего командного состава армии и флота… в исторической памяти защитников Севастополя последних дней, которые оказались в плену, отложилось то, что их тогда просто бросили. Это был тяжелый моральный удар.

Во время боев за Севастополь 9-я Бригада МП прекратила свое существование 1 июля 1942 г. Оставшиеся в живых соединялись с военнослужащими других воинских подразделений и сосредоточивались у 35 батареи, последнем островке Береговой обороны. Расстреляны последние боеприпасы, все ближе враги, а обороняться уже нечем и вырваться из кольца невозможно.  Севастополь пал. Наверное, в это время, как мы предполагали, и оборвалась жизнь нашего Левы… Оказалось, это совсем не так.

Сильнейшим потрясением для меня стало обнаружение  опять же на сайте ОБД Мемориал, уникальных документов вермахта о советских военнопленных. Оказывается, картотека немецкой Справочной службы  была перевезена на хранение в Советский Союз Красной Армией еще в 1945 г., но доступа к ней не было. И только начиная с 2008 г. информация стала раскрываться и сейчас по мере раскрытия постепенно публикуется.

Среди этих документов я обнаружила  карточку военнопленного с личным №21122 немецкого шталага 365 Касаткина Льва Николаевича, 22 июня 1915 г.р., уроженца г. Фергана Узбекской ССР. Скрупулезные немцы вели строгий регистрационный учет военнопленных, в карточке кроме того указаны национальность, партийная принадлежность, физические характеристики, воинское звание гражданская специальность, место и дата пленения: русский, беспартийный, рост 177 см, волосы светло-русые, среднего телосложения, лейтенант 9 бригады, гражданская специальность – инженер-автомеханик, попал в плен 2 июля 1942 г. в Крыму. На карточке стоят чернильные отпечатки пальцев и приклеена фотография с номерной табличкой на груди. Конечно, я сразу узнала Леву. Да, без сомнения, это он – наш Лева.

С фото, приклеенного к лагерной карточке, на меня смотрят его чуть насмешливые глаза. Ниже на карточке рукой военного переводчика сделана запись: «4.10.1943 расстрелян при побеге».

Так значит, Лев Николаевич  после того как попал в плен был жив еще  1 год и 3 месяца.

 lag-kart

 lag-kart+

 Но какая это была жизнь!? Никто не мог представить, какая судьба ожидала советских военнопленных в немецких лагерях. Не жизнь, а страшные муки души и тела…

На оборотной стороне персональной карточки имеются записи о перемещениях в плену, что позволило мне  проследить  хронологию событий плена, а затем попытаться воспроизвести картину последнего года жизни Льва Николаевича, используя доступные в сети и в литературе материалы: сведения о местах пребывания в плену, воспоминания выживших бывших узников, документальные источники и т.п.

Итак,2 июля 1942 г. в жизни нашего Левы случилось самое страшное. Вместе с другими защитниками Севастополя, расстреляв все боеприпасы, он оказался захваченным в плен. Для любого воина плен – позор, скорбь и надежда. В годы Второй мировой войны плен стал жесточайшим физическим, психологическим и нравственным испытанием для миллионов советских военнопленных, большинству стоил жизни. И не только им, но и их родственникам.

О том, что человек мог попасть в плен было страшно даже подумать и не из-за лагерных условий (об этом тогда еще никто ничего не знал), а из-за сформированного и внедряемого в сознание народа отношения тогдашнего советского руководства к сдаче в плен. Всех без исключения окрестили «предателями Родины». Известны слова И. В. Сталина: «у нас нет пленных, а есть предатели». Еще в июле 1938 года в СССР был принят новый Уголовный кодекс, согласно которому преследованию мог подвергнуться практически любой советский гражданин, побывавший во вражеском плену.

Вермахт обращался и содержал советских пленных, проявляя полное неуважение к условиям Женевской конвенции. Советские военнопленные первоначально содержались в сборных пунктах, созданных неподалеку от линии фронта или в районе проводимой операции. Затем их переводили в дулаги – пересыльные лагеря, действовавшие вблизи железной дороги. Для строительства лагерей для советских военнопленных применялся чрезвычайно простой метод: открытое пространство площадью в несколько гектаров огораживали колючей проволокой и ставили вокруг сторожевые вышки. Здесь шла сортировка пленных: бойцы и младшие командиры отправлялись в стационарные лагеря:  для рядового и сержантского состава в (шталаги), а офицерский командный состав – в отдельные офицерские лагеря (офлаги).Шталаги являлись базой для сети основных рабочих лагерей.  Это были принудительные формирования, где использовалась дармовая рабочая сила.

В первый год войны немцы не стремились массово вывозить советских военнопленных в Западную Европу вообще и в Германию в частности. Боялись «заразы» коммунизма. Поэтому и шталаги и офлаги тысячами создавались на оккупированной территории на Украине, в Белоруссии, в Западной России.

В каком конкретно пересыльном лагере находился Лев Николаевич с момента пленения  02.07.1942 и до 13.08.1942 сведений нет. Скорее всего, это время пути от Севастополя до стационарного лагеря. Пленные, как правило, перемешались от места пленения до лагерей пешим порядком. 13 августа 1942 г. он попал в стационарный лагерь Шталаг № 364 устроенный немцами в старинном городе Николаеве в южной части Украины. Город был основан еще при императрице Екатерине II в 1789 году князем Г. А. Потёмкиным. Этот шталаг входил в  группу немецких армий «Юг». Как выглядели такие лагеря дает представление фото пересыльного лагеря в Миллерово.

lager  

Пересыльный лагерь советских военнопленных в Миллерово.

«Место для лагеря, немцы выбрали очень удобное. Рядом была железная дорога, что позволяло оперативно отправлять людей в Германию. А по обеим сторонам реки берега круто возвышались на 20-30 метров. Вся местность отлично просматривалась. Это было естественным препятствием для побегов.

Количество военнопленных было огромное, и воду в речке быстро выпили. Съели всю растительность и живность, даже кустарников не было. Много лет после, в этой долине ничего не росло, не водилось и даже не квакало. Пленных почти не кормили, раз в несколько дней давали котелок баланды на нескольких человек…»[2].

Только часть военнопленных, попавших в Шталаг 364, тех кого не успели уничтожить ждала другая судьба. Их вывезли в другие шталаги  Европы. Так случилось и со Львом Николаевичем. Из николаевского шталага № 364 он был перемещен в шталаг № 365, устроенный немцами во Владимире-Волынском – одном из древнейших русских городов, известных еще с Х века на границе с Польшой.

Из шталагов выживших военнопленных перевозили в Германию в открытых товарных вагонах для скота, где люди не имели возможности даже присесть, а стояли, плотно прижавшись друг к другу.

perevozka

Перевозка военнопленных.[3]

29.09.1942 из Владимиро-Волынского Шталага 365 Лев Николаевич вместе с другими узниками был увезен в Германию, Земля Нижняя Саксония и помещен в Шталаг Х1В, находившийся в г.Фаллингбостель, в военном округе Ганновер. Шталаг Х1В в г.Фаллингбостель был одним из страшных немецких лагерей. Он был построен в 1937 году первоначально как жилье для рабочих, строящих бараки в близлежащем Западном лагере в районе военного полигона Берген. В сентябре 1939 года хижины были огорожены и обозначены «Шталаг XI-B».

Первые заключенные были поляки, прибывшие  в конце 1939 года, а в следующем году французы, бельгийцы и голландцы.  К концу 1940 г. там было зарегистрировано около 40 000 военнопленных, хотя только около 2500 из них были размещены в лагере, а  большинство в различных Arbeitskommando («трудовые лагеря»), приписанных к этому лагерю и находящихся  в этой области

В 1941 году в Фаллингбостель прибыла первая большая партия советских пленных, около 12000 человек. Потом их становилось все больше и больше. От вокзала в Бад Фаллингбостель измученные советские военнопленные, после многодневных транспортировок в вагонах для скота, вынуждены были пешком идти в лагерь. Это был так называемый «марш смерти».

kh  

Лагерь Х1В.

С прибытием в немецкие лагеря советских военнопленных весь имеющийся в распоряжении внутренней службы полицейско-гестаповский аппарат фашистской Германии был поставлен на ноги. В памятке «Об охране советских военнопленных» от 8 сентября 1941 г. было записано: «В первый раз в этой войне немецкий солдат встречается с противником, обученным не только в военном, но и в политическом отношении, идеалом которого является коммунизм. Даже попавший в плен солдат, каким бы безобидным он ни выглядел внешне, будет использовать всякую возможность для того, чтобы проявить свою ненависть против всего немецкого».

Названная памятка призывает немецкую охрану к строжайшей бдительности и к жестокой расправе с советскими военнопленными[4].

7 октября 1942 г. Лев Николаевич был зачислен в рабочую команду № 103 , находившуюся в местечке Эммерталь, а 5 января 1943 г.перемещен в рабочую команду № 118 в местечке Зрцен ( р-н).

В период пребывания в рабочей команде № 118 в Эрцене Лев Николаевич был подвергнут строгому наказанию за «нерадивое (халатное) отношение к работе» с 26.07. по 31.07.1943. Наказание отбывалось в карцере – маленькой сырой комнате с парашей в углу. Видимо Лев Николаевич, не проявляя «рвения в работе» вызывал беспокойство лагерного начальства в плане влияния на других узников, и 31 июля, сразу после отбывания ареста был переведен в рабочую команду № 128 в местечке Зальцхеммендорфе (в переводе это: Тормозная деревня соли), относящемся к тому же округу, ставшую для него роковой.

Так выглядит эта местность в настоящее время.

mestechko  

Красивейшие места, сейчас городки-курорты, где поправляют здоровье жители многих стран мира, и в т.ч. и из России. Все эти местечки славятся своими соляными источниками, ванны из которых поднимают на ноги страдающих заболеваниями опорно-двигательного аппарата. Термальные минеральные воды Зальцхеммендорфа (в переводе «соляные копи») очень соленые и необычайно богатые минералами. А все ли оздоравливающиеся там и туристы  знают, что разработка этих месторождений производилась непосильным трудом военнопленных, в том числе и советских. Даже сейчас отдыхающие и лечащиеся там отмечают, что если не принять душ после солевых ванн, то это приносит мягко сказать дискомфорт (тело начинает сильно чесаться). А что испытывали работавшие там истощенные пленные, не имевшие элементарной возможности помыться и сменить одежду?!.

Наверное, уже тогда Лев Николаевич стал серьезно думать о побеге. Может ему показалось, что в этой рабочей команде для этого есть какие-то благоприятные возможности? Из немецкого плена бежали многие советские военнослужащие. Но эти побеги, особенно с территории Германии часто оказывались неудачными. Ее население, включая детей, запуганное расправами и концлагерями за укрывательство, принимало участие в поимке советских военнопленных. Тем более, что мало кто мог отказаться от премии в 25 марок, полагавшейся за поимку пленного. Нельзя исключать и того, что немалая часть немецкого населения была откровенно враждебно настроена к советским людям, а значит и к советским военнопленным. Пойманные участники побегов подвергались жестоким наказаниям: их расстреливали, вешали, ссылали в концлагеря. Неизвестно как это случилось, но, как следует из документов, 4 октября 1943 г. Лев Николаевич предпринял попытку сбежать из ненавистного плена, но при этом  был расстрелян.

16 апреля 1945 лагерь Fallingbostel был освобожден 8-й британской армией. Ныне это территория одной из баз НАТО является основой британской 7-й бронетанковой бригады из британских сил Германии.

Далее передо мной встала задача  найти место захоронения нашего Левы. Поиск мест захоронения умерших в рабочих командах непрост, т.к. их, как правило хоронили на специально выделенных участках кладбищ деревень и городов, в которых они работали, но не все команды работали в одном месте постоянно.

Перерыв массу материалов на интернет-ресурсах, включая и немецкие источники, я узнала, что узников шталага Х1В хоронили на кладбище в Эрбке, но территориально это было несколько отдаленно от Зальцхемменфорда.  Вряд ли для захоронения тела стали бы перевозить далеко. Ясно, что это должно было быть место где-то неподалеку от этого городка. Но смогу ли я найти там кладбище?

Помог мне в поисках исследователь с форума  http://www.sgvavia.ru/forum/812-3121-1 с ником Саня, к которому я обратилась и которому безмерно благодарна. Он целенаправленно занимается поиском советских военнопленных. К моей большой радости он не только нашел, как оказалось, еще совсем свежую информацию о кладбище в Зальцхемменфорде, но и поместил во вновь заведенной теме форума о рабочей команде № 128 фотографию стеллы с именами захороненных на этом маленьком сельском кладбище подневольных рабочих и военнопленных, работавших в Зальцхеммендорфе в рабочей команде № 128, Оказалось, что незадолго до моего обращения к нему обратилась одна из немецких жительниц, активно занимающаяся темой советских военнопленных в Германии, специально зарегистрировалась на его сайте, чтобы передать это фото. Среди фамилий на стеле я с волнением прочла «LEV  KASSATKIN». Дата смерти указана 05.10.1943 (Стоит значок даты смерти) Может при побеге он был тяжело ранен и умер на следующий день? Или это дата захоронения?

stella  

Стелла на сельском кладбище в Зальцхемменфорде.

Вот и окончен мой рассказ о трагическом конце жизни Касаткина Льва Николаевича, первой и единственной любви моей мамы. Его жизнь оборвалась в 28 лет. Мама прожила еще долгую и непростую жизнь и скончалась 14 октября 2000 г. в возрасте 86 лет. Надеюсь, что память о маме Федоровой Ирине Алексеевне и Льве Николаевиче Касаткине будет жить в сердцах моих потомков.

…Заморенные голодом и небом
Почившие в тифозных кандалах,
Услышьте двадцать первое столетье
Услышьте тех, кто думает о вас.

О, нет! Вы не забыты. Не забыты!
Вас ищут дети, внуки. Что года?!
И в мае в вашу честь шумят ракиты
И салютуют в небо города…

В тексте использованы стихи Маргариты Адлер, опубликованные на сайте Забытый полк  (http://www.polk.ru/forum/index.php?showtopic=3218).

Член Зауральского генеалогического общества Макарова А.В.


[1] Рабоче-Крестьянская Красная Армия.

[2] Источник:  ЯМА СМЕРТИ. 70 лет спустя. https://natalya-orlenko.livejournal.com/20194.html.

[4] Источник: Сайт Молодая гвардия (https://www.molodguard.ru/heroes3803.htm).



Дизайн и поддержка | Хостинг | © Зауральская генеалогия, 2008 Business Key Top Sites