Подписка на обновления сайтаО двойках за реформы и жупеле революции
Обострение отношений между гражданским обществом и властью, выраженное в протестных действиях, не является чем-то новым. История зарубежная и отечественная полна подобными примерами противостояния общества и власти, которое далеко не всегда заканчивалось мирным образом. Конфликт порой перерастал в открытое силовое столкновение сторон. Наиболее экстремальное проявление конфликта приводило к революциям. Современного обывателя уже постарались запугать и застращать самим словом «революция». Однако революции, как показывает история, наступают тогда, когда запаздывают с реформами, проводят их половинчато, непоследовательно. А это как раз на совести государственной власти. Революцию можно уподобить итоговой «двойке», которую ставит народ старой власти, вручая бразды правления власти новой в надежде на то, что та, в свою очередь, не повторит ошибок предшественника. Поэтому любая власть, дабы не получить революции снизу, должна быть готова на проведение революции сверху, то бишь опять таки реформы.
Одной из властных структур, с которой наши граждане обречены сталкиваться постоянно, являются органы внутренних дел – в недавнем прошлом милиция, а теперь полиция. Переименование, как известно, сопровождалось реформированием, чисткой рядов. Каким бы основательным преобразованиям эта властная (и в придачу силовая) структура ни подвергалась, двухгодовой опыт существования современной полиции свидетельствует, что изжить негативные проявления в ней, вплоть до откровенно преступных, добиться напрочь очищения от скверны не удалось. Процесс этот, видимо, затянется, чему подтверждением может служить череда скандальных инцидентов, антигероями которых стали полицейские.
В ряду причин, приведших к революционным потрясениям 1917 года, необходимо отметить тягу простых людей к обретению настоящих, подлинных гражданских прав и свобод. Царская Россия обеспечить их не могла. Сословное разделение жителей империи все еще оставалось преградой для народных низов, людей «черной кости». Права и привилегии высших сословий поддерживались силой закона. Пробудившееся в народе чувство собственного достоинства отказывалось мириться с отжившими порядками, неравноправием. Именно эти настроения вырабатывали ту энергию, которая, в конечном счете, двинула в ход мощный революционный вал, опрокинувший старый режим.
Этот вал, кстати, и похоронил царскую полицию. При Временном правительстве появилась милиция. Осталась она – в преобразованном уже виде – и при Советах. Даже их противники, белогвардейцы, после свержения Советской власти, не рискнули возвратиться к наименованию своих сил порядка полицией. Ликвидировав милицию советскую, они создали уже собственную милицию.
Заурядный, на первый взгляд, случай может высветить жизненно важный, общественно значимый конфликт, тем самым приобретая крупный масштаб и глубокий смысл.
Этот случай произошел в Курганском уезде летом 1919 г., когда вовсю шла гражданская война. В тот момент в уезде власть находилась в руках белых. Они еще были преисполнены верой довести свою борьбу с большевиками, с красной Россией до победного конца.
Социалисты под Колчаком
В самом начале лета 1918 г., сразу после свержения Советской власти во главе с большевиками, в Кургане стала выходить газета «Земля и труд». Она подавала себя как «орган независимой социалистической мысли». Издавалась газета на средства Курганского союза кооперативов, в первую очередь кооперативов потребительских. В этом союзе были весьма сильны позиции членов партии правых социалистов-революционеров (эсеров), отчего в выходных данных газеты и объявлялось о ее приверженности социалистической идее. При всём том правые эсеры, по-своему понимая социализм и пути его построения, являлись ярыми противниками большевиков и Советской власти. Они приняли активное участие в их свержении и на первых порах очень деятельно включились в воссоздание досоветских органов власти и порядков. Однако перегруппировка сил в антисоветском стане привела осенью 1918 г. к установлению военной диктатуры во главе с Колчаком. В результате ряд выпускавшихся эсерами и меньшевиками печатных изданий были прикрыты за критику власти. На курганской же газете «Земля и труд» такое «закручивание гаек» вроде бы не отразилось. Она продолжала издаваться, и даже ее обозначение в качестве «органа социалистической мысли» сохранилось и по-прежнему оставалось неизменным вместе с названием.
Постоянным редактором «Земли и труда» являлся В.А.Рябков, но на определенное время его замещал Н.Н.Березинский, а в 1919 г. исполнять редакторские обязанности довелось и Кондратию Кузьмичу Худякову, одному из первых курганских поэтов. Впрочем, именно в период гражданской войны он выступил не только как автор стихов, но и как публицист.
И хотя «Земля и труд» продолжала печататься, тем не менее, белогвардейские власти не теряли бдительности, сохраняя подозрительность в отношении газеты с некоторым оппозиционным «душком», при всей ее непримиримости к большевикам и Советской власти. Не дремала и цензура, выискивая явные и скрытые выпады против властей предержащих и их конкретных носителей, в особенности представлявших силы правопорядка и безопасности. Ведь в обличениях, направленных против каких-то определенных властных лиц, мерещился подрыв белогвардейского режима в целом, а за обнародованием через печать вполне конкретных примеров их неподобающих и неблаговидных поступков, как казалось, притаилась симпатия к большевизму.
И вот в вышедшем во вторник 8 июля (25 июня по старому стилю) 1919 г. газетном номере наконец-то обнаружилась «крамола». Тщетно ее было бы искать на первой странице, где печаталось объявление Курганского уездного по воинской повинности присутствия о мобилизации «на действительную военную службу лиц в возрасте от 18 до 35 лет». Не притаилась она и на второй странице, где публиковались телеграммы о событиях в Европейской России, Сибири и за границей наряду с оперативной сводкой о положении на фронтах гражданской войны. Там же была помещена статья «В армии ген. Деникина».
Другая половина номера «Земли и труда» - третья и четвертая страницы соответственно – полностью составлялись на местном материале и посвящались событиям местной жизни – Кургана и уезда. Как раз здесь-то под прицел и попала заметка под названием «Наше родное». Подлинное имя автора неизвестно, можно только строить догадки, даже хотя бы насчет упомянутого выше Кондратия Худякова. Зато неведомый автор подписался многозначительным псевдонимом – «Овод». Этот псевдоним, несомненно, образованного провинциального читателя отсылал к тогда уже получившему известность в России роману Э.Л.Войнич «Овод». Кстати, в нем главный герой, революционер Артур Бертон, подписывал свои обличительные статьи именно псевдонимом «Овод».
Статья «Наше родное» кроме подзаголовка «В деревне» еще предварялась цитатой ни кого-нибудь, а самого «верховного правителя» адмирала Колчака. Она была взята автором не только в качестве эпиграфа, но, думается, должна была сыграть роль громоотвода в случае каких-либо неприятностей и нападок, могущих последовать после выхода статьи. Процитированные с помощью белогвардейского Российского телеграфного агентства слова Колчака послужили толчком и явились отправной точкой для обнародования тех фактов местной жизни, которые, по мнению автора и газеты «Земля и труд», подлежали осуждению, а виновные наказанию. Ведь так рассуждал и Колчак: «Верховный Правитель заявляет, что там, где обращение к местным властям не достигало бы цели, необходимо доводить о незакономерных действиях властей до его сведения и быть совершенно уверенным, что действительные виновники понесут должное наказание». Таким образом, не надеясь на должную реакцию со стороны местных властей, автор, он же неведомый нам Овод, уповал лишь на справедливый суд самого «верховного правителя». Впрочем, так ли уж курганский Овод в него сильно верил и на него надеялся? Уже в первых строчках его статьи чувствуется скрытая и не без горечи ирония.
«Пользуясь вышеприведенным сообщением телеграфного агентства, с особенным удовольствием исполняем просьбу Верховного Правителя. Журналисты вообще всегда рады оказывать содействие благому начинанию, - такая уж у них натура отзывчивая. В самом деле, отчего не донести хотя бы до сведения того, кому о сем ведать надлежит, - особенно в такое время, когда местные жители запуганы и ходят теперь, как мешком из-за угла хваченные. Им не до заявлений и жалоб, а мы – сделайте одолжение – извольте».
Случай в Саламатовском
А дальше, собственно, в двух главках Оводом излагались случаи тех самых «неправомерных действий», в которых главными фигурантами выступали представители правоохранительных органов, а именно белогвардейской милиции. Основной эпизод, получивший более подробное описание, произошел на территории будущего Варгашинского района. Селение это сейчас весьма скромное, а в ту пору являлось довольно крупным волостным селом. В нем еще с царского времени находилась земская станция, через которую осуществлялась перевозка пассажиров ямщиками. Для приезжих, в особенности из числа чиновников, имелось подобие гостиницы – земская изба (квартира). А теперь обратимся к рассказу о случившемся.
«Это было в с. Саламатовском. Приехал сюда к тестю в гости начальник милиции Лебяжьевского участка, - приехал, как водится, хоть и по личным делам, но на земских лошадях, благо у него имеется открытый лист для бесплатного проезда на них в пределах всего Курганского уезда.
На земской квартире начальство, встретив некоего гражданина, милостиво изволило с ним побеседовать, причем не испугалось даже «страшного» слова «товарищ», произнесенного по какому-то случаю приезжим гражданином в разговоре с начальником милиции.
Побеседовав, начальство потребовало у содержателя земской станции лошадей, а когда узнало, что последние все в разгоне, начало кричать на ямщиков; приказав затем подать лошадей к строго определенному им сроку, оно величественно удалилось».
Вид села Саламатовского (фото А. Кочешева, конец 19 в.)
Подобное поведение белогвардейского милицейского чина живо напомнило ямщикам и местным жителям о недавней царской эпохе и замашках прежних полицейских чинов. На поверку выходило: разницы-то никакой. Что и неудивительно: ведь в белогвардейскую милицию охотно и нередко брались бывшие полицейские.
«Приезжий гражданин, по уходе начальника милиции, поинтересовался узнать, что из себя представляет столь крикливый субъект, и когда узнал, что это – начальник милиции Лебяжьевского участка, приехавший в гости к своему тестю, заметил, что он не имеет права требовать земских лошадей для поездок по собственной надобности.
О таком «неуместном» замечании каким-то образом узнало строптивое начальство и в результате: уже ночью, в сопровождении своего тестя, зело гневное, оно вторично явилось на земскую квартиру и произвело допрос приезжему гражданину, потребовав от него документы, несмотря на то что оно находилось в чужих владениях.
Найдя все в порядке и не найдя к чему можно было бы придраться, начальство грозно врезало приезжему человеку:
- Приказываю тебе никогда не упоминать слова «товарищ» и прошу никогда никого ни о чем не расспрашивать…
Буквально так и сказало:
- Н и к о г д а н и о ч е м н е р а с с п р а ш и в а т ь… (Разрядка Овода – Н. Т.).
У бедного гражданина инда язык отнялся, и он по целым суткам сидит теперь молча. Даже кое-как удалось нам упросить его рассказать о происшедшем с ним случае».
Во второй главке статьи опять задевалась милиция, на сей раз рангом пониже – только на волостном уровне. В Чашинской волости милиционеры, набравшиеся по случаю некоего годового праздника, потребовали у крестьян «лошадей для доставления себя по месту жительства, уверяя их, что они обязаны сделать [это] из страха и уважения к своему пьяному начальству”.
Дознание и последствия
Разумеется, у Колчака не нашлось времени на читку курганской газеты, и никто ему ее не положил на письменный стол. Зато начальник Курганской уездной милиции не преминул внимательно познакомиться с содержанием публикации «Наше родное» сразу в день выхода газеты «Земля и труд». Прочитанное возбудило его и заставило немедленно действовать. Каким же образом? Первым делом он счел необходимым доложить наверх по начальству. Отправляя 9 июля 1919 г. копию – «выписку» - газетной публикации управляющему Тобольской губернией В.Н.Пигнатти, он проинформировал, что им «по содержанию этой корреспонденции затребованы сведения, которые по получении будут представлены дополнительно».
Начальник уездной милиции распорядился произвести дознание. Увы, его подробности неизвестны. Остается только гадать, удалось ли милицейским чинам добиться от редакции раскрытия псевдонима «Овод». А то, что они особенно желали встретиться и допросить автора статьи, избравшего себе этот псевдоним, нет никакого сомнения. На дознание ушло более двух недель. Лишь 31 июля, представляя управляющему Курганским уездом М.В.Алексееву сведения, собранные дознанием, начальник уездной милиции донес, что статья в газете «Земля и труд» «подтверждения не получила». Поэтому, как он полагал, «за возведенную ложь на чинов милиции, что особенно в настоящее время действует на население по отношению к милиции чрезвычайно разлагающе, прошу Вашего ходатайства перед начальником края о привлечении редакции к ответственности по законам военного времени». Получается, на того же начальника милиции Лебяжьевского участка была возведена напраслина, Овод его в своей статье оболгал, и тот не допускал самоуправства, когда требовал во что бы то ни стало представить себе земских лошадей не для служебной, а личной надобности. Очевидно, тут на результаты дознания повлияли привходящие соображения о защите чести мундира. Ведь сам этот мундир уже изрядно был подпорчен в глазах населения. Так стоило ли его еще дополнительно пачкать другими пятнами? Видно, именно столь предвзятый подход и одержал верх при производстве дознания.
Итак, над редакцией «Земли и труда» сгустились тучи. Ей грозило применение суровой кары, газете – весьма вероятное закрытие. Однако этого не произошло по той простой причине, что очень скоро местной белогвардейской власти стало не до газет. Дни ее в Зауралье были сочтены. Уже в августе 1919 г. в Кургане вновь утвердилась Советская власть, а осенью после ожесточенных боев окончательно закрепилась в Курганском уезде. Что касается газеты «Земля и труд», то вопрос о продолжении ее издания не стоял. Новая власть прекрасно знала об антисоветском и антибольшевистском направлении газеты. Кстати, сотруднику и даже исполнявшему обязанности редактора газеты К.К.Худякову все же довелось некоторое время побывать под арестом с приходом красных. Вряд ли это было простым недоразумением со стороны курганских чекистов, как полагал в своих воспоминаниях друг Худякова – известный писатель Всеволод Иванов. Но нельзя исключить, что на освобождение из-под ареста повлияла также история с публикацией статьи «Наше родное». Это, впрочем, не дает основания уверенно отождествлять ее автора с Кондратием Худяковым. Тайна курганского Овода остается нераскрытой.
В России диалог власти и гражданского общества продолжает оставаться ключевой проблемой нашего бытия. Во многом трудность и сложность такого диалога обусловлена исторически, поскольку государство, власть всегда старалась доминировать над обществом. Случай в Саламатовском (Саламатном), освещенный почти сто лет назад в курганской печати, как и реакция на такое освещение со стороны правоохранительной власти, лишний раз наглядно это подтверждают. Поэтому закончить хочется цитированием слов уже современного верховного правителя России, который, правда, называется официально по-другому и в отличие от Колчака был избран в ходе всеобщих выборов: «Государство обязано сделать шаги навстречу обществу, быть открытым к диалогу. Только на такой основе возможно взаимное доверие и стабильное развитие без потрясений и тупиковых конфликтов» (президент В.В.Путин).
Николай Толстых
Напечатано: Зауралье. – 2013.- 6 июня.- С. 13.
