kurgangen.ru

Курган: история, краеведение, генеалогия

Зауральская генеалогия

Ищем забытых предков

Главная » Краеведческие изыскания » Революционные события в Зауралье » КУРГАН. ГОД 1919-Й

О проекте
О нас
Археология
В помощь генеалогу
В помощь краеведу
Воспоминания
Декабристы в Зауралье
Зауралье в Первой мировой войне
Зауралье в Великой Отечественной войне
Зауральские фамилии
История населенных пунктов Курганской области
История религиозных конфессий в Южном Зауралье
История сословий
Исторические источники
Карты
Краеведческие изыскания
Книга памяти зауральских краеведов и генеалогов
Репрессированы по 58-й
Родословные Зауралья
Улицы Кургана и его жители
Фотомузей
Персоны
Гостевая книга
Обратная связь
Сайты друзей
Карта сайта
RSS FeedПодписка на обновления сайта




КУРГАН. ГОД 1919-Й

(Из книги Александры Васильевой "Курган. Так было". Опубликовано с согласия автора).

Если читать только протоколы заседаний курганской городской Думы за 1919г., Курган покажется глубоко тыловым мирным городом, где идет повседневная жизнь. Заслушиваются отчеты о работе электростанции, о внешкольном воспитании, о распределении покосов, об очередных выборах в городскую Думу и т.д. Самый острый вопрос – борьба с эпидемией тифа.

Эпидемия началась осенью 1918г. 31 декабря 1918г. старший ординатор лазарета Степанов сообщал городскому голове Шубскому, что в виду заполнения углового барака городской больницы сыпнотифозными больными, лазарет нуждается в новом помещении для воинов, больных тифом, и просил немедленно отвести для лазарета помещение, в котором разместятся от 50 до 100 человек. За ноябрь поступило больных сыпным тифом местных жителей – 50 человек, военных – 15 человек, в декабре – местных 115, военных – 64, в январе 1919г. заболело местных – 120, военных – 100, в феврале – местных 80, военных – 304, в марте местных 105, военных – 676, в апреле – местных 85. военных – 1040. Тиф был сыпным, возвратным и брюшным. Эпидемия продолжалась и в 1920 году. Была образована городская санитарно-исполнительная комиссия, которая наблюдала и за госпиталем и за лазаретом. В мае комиссия докладывала, что армия не имеет достаточного количества белья, которое при эпидемии нужно часто менять, не хватает помещений и персонала. В апреле заразился сыпным тифом и умер 29-летний врач авиаотряда Петр Алексеевич Новиков. Заразилась врач городской больницы Анна Николаевна Пухова. Среди больных было много беженцев, которые оседали в городе, несмотря на запрет.

На самом деле жизнь в городе била ключом. Он был переполнен военными. В январе стало известно, что в Курган на отдых и формирование прибывает корпус генерала Каппеля:  5.000 солдат, 500 офицеров, 1.500 лошадей.

Управляющий уездом Алексеев 25 января 1919г. отправляет Гаттенбергу, управляющему министерством внутренних дел в правительстве Колчака, ходатайство: «Начальником штаба Курганского военного округа предъявлено требование о немедленном отводе помещений для следующих войсковых учреждений округа: Управлению военных сообщений, Управлению по квартирному довольствию войск, окружным артиллерийскому и ветеринарному Управлениям, унтер-офицерской школе – 50 человек, команде выздоравливающих – 500 человек, сапожной мастерской – 150 человек, пересылочному пункту – 300 человек, военнопленным красноармейцам – 500 человек, союзным войскам – 2 000 человек. Кроме того, вследствие возобновления работ на винном складе по розливу водки, размещенный в складе военный лазарет – 350 кроватей, необходимо перевести в другое помещение, т.к. оставление лазарета на складе при условии розлива без ущерба для больных немыслимо. С нахождением в Кургане на отдыхе чешских частей, 3-го Сибирского полка и штаба округа, занявших все магазины, большие частные дома и большую часть учебных заведений, размещение указанных начальником штаба новых войсковых учреждений  и войск без реквизиции мужской и женской гимназий и остальных приходских  училищ не представляется возможным. Без разгрузки же населения города не представляется возможным расквартировать прибывающих офицеров. Спешно ходатайствую о разрешении мне принять на учет и реквизировать мужскую и женскую гимназию и остальные приходские училища и произвести разгрузку населения города от лиц, не связанных службой или работой на оборону» (ГАКО, ф. р-852, оп.1, д.71-а, л.149).

По правилам казарменного распределения помещений полагалось: для офицера – 1,5 кв. саж., для семейных – по отдельной комнате, на солдат – по 1 кв. саж.

Срочно было опубликовано обязательное Постановление Временного Сибирского правительства, принятое еще в конце 1918г., по которому воспрещался въезд в Курган лицам постоянно не проживающим в городе, либо не состоящим в нем на службе или на обучении. За нарушение штраф – 3 000 рублей или тюремное заключение. Те из проживающих в Кургане, кто не имел недвижимости или не был связан какой-либо деятельностью, требующей постоянного пребывания, должны были выехать в двухнедельный срок. За неисполнение – выдворение милицией. 3-й Сибирский Степной кадровый полк переведен в Омск. Чехи частично освободили казармы.

Первые эшелоны с каппелевцами прибыли 4 февраля. В тот же день квартирьер Волжского корпуса штабс-капитан Максимов получил ордера на занятие помещений: под штаб корпуса весь дом Гетлихермана на углу Александровской улицы и Гостинодворского переулка (Урицкого-Пичугина), под интендантское Управление – магазин Дерягина возле Троицкой церкви, под Управление инженерной артиллерии и Санитарное управление – первый этаж в меблированных комнатах Е.М.Васильевой. В казармах, оставленных 3 Степным полком, разместили Казанскую бригаду Волжского корпуса, часть помещений третьего полка оставили для двух кадровых полков, приходящих из Тюмени и Троицка. 6 февраля кинотеатр «Весь мир», 9 февраля – «Прогресс» объявили о прекращении спектаклей и сеансов в связи с реквизицией. Они были отданы Волжскому корпусу. Солдаты подвижной починочной артиллерийской и оружейной мастерской корпуса оставались жить в эшелоне. Каппелевцы понемногу разместились по квартирам, кто в городе, кто в соседних деревнях, но при этом происходило немало недоразумений, пререканий и взаимных обид и недовольства.

Населением города Волжский корпус был принят настороженно. Чтобы как-то расположить жителей, газета писала: «В Кургане появились необычного вида офицеры и солдаты. На первый раз впечатление как будто неприятное. Нет или мало военной выправки, к которой уже привыкли курганцы по квартировавшему здесь  3 Сибирскому стрелковому полку, плохо пригнанные, часто рваные и грязные шинели, стоптанные валенки, самый разнообразный и при этом тоже затасканный головной убор. «Но полюбите нас черненькими, а беленькими Вас  всякий полюбит». А чтобы эта чернота скорее была вам понятна, напомним курганцам, что эти не вылощенные и не вымуштрованные офицеры и солдаты 8 месяцев без передышки, без отдыха, без поддержки сражались на фронте. Что три четверти из них никогда до этого страного боевого периода в войсках не служили, что только горячий патриотизм и сознание долга перед родиной сделали их, еще недавно может быть блестящих, чистеньких, опрятных – таковыми с виду грязными, серыми, оборванными… Одним словом напомним, что это солдаты славного отряда генерала Каппеля. Будем же к ним хотя бы только справедливы… воздадим  должное их светлому духу, их бодрости, их любви к родине, их героизму» (Курганская свободная мысль, №35, 18.02.1919).

 normal_1918_kurgan_002

Каппелевцы в Кургане.

Генерала Каппеля некоторое время в Кургане не было. Он проехал сразу в Омск, где представлялся Верховному Главнокомандующему Колчаку. Владимир Оскарович оставался в Ставке и после отъезда Колчака на фронт.

 4-1-kappel-vladimir-oskarovich

Генерал Владимир Оскарович Каппель.

Утром 9 февраля Колчак выехал из Омска на бронепоезде, в 4 часа 30 минут поезд прибыл в Курган. Верховного Главнокомандующего встречала вся военная и гражданская администрация Кургана, на перроне был выстроен почетный караул русских войск с оркестром и кавалерийская часть чешских войск. В город адмирал не выходил, в салон-вагоне принял депутацию курганского самоуправления и поздно вечером бронепоезд отбыл в Челябинск.

Волжский корпус, Троицкий и Тюменский полки прибыли в Курган не только на отдых, их главной задачей было формирование новых частей из жителей соседних округов. Генерал-лейтенант Ханжин, командующий Западной армией, в состав которой входили корпус и полки, 11 февраля 1919г. объявил мобилизацию на территории вверенной ему армии, в том числе и в Курганском уезде. Главный начальник Курганского Военного округа, генерал-майор Георгиевский для быстрого формирования армейских транспортов 23 февраля приказал  во всех населенных пунктах округа произвести платную реквизицию: 600 саней и  1.200 лошадей с упряжью (600 с дуговой упряжью и 600 с упряжью для пристяжных). Начальник Курганского гарнизона генерал-лейтенант Язвин 26 февраля приказал всем офицерам до 43-летнего возраста, проживающим на театре военных действий и не состоящим на службе в войсковых частях, явиться в комендантское управление для назначения в строевые части или зачисления в резерв.

 4-7-general-yazvin-fedor-konstantinovich

Генерал Федор Константинович Язвин.

2 марта Ханжин приказал мобилизовать всех ветеринаров до 45 лет, женщин-врачей до 40 лет, медицинских врачей до 50 лет, фельдшеров.  Управляющий Курганским уездом Алексеев 9 марта публикует объявление:  «Командующий войсками Западной армии приказом от 3 марта 1919г. приказал:  В Курганском уезде призвать в действительную военную службу лиц, не исключая и беженцев, в возрасте от 19 до 33 лет включительно, имеющих образовательный ценз не менее четырех классов средних учебных заведений или равный им. Первым днем явки на сборный пункт Воинского начальника назначается четверг 20 марта 1919г. От явки на сборный пункт и призыва в войска по настоящей мобилизации освобождаются лица, состоящие в день объявления призыва:

а) на службе на  железной дороге;

б) на почтово-телеграфной службе;

в) на заводах и фабриках, работающих на армию;

г) учителя средних и высших учебных заведений до окончания учебного года;

д) лица непригодные к несению военной службы по состоянию здоровья.

Возвратившиеся и возвращающиеся из плена пользуются в настоящий призыв 3-месячной отсрочкой со дня прибытия из плена домой. Призванным иметь при себе: полушубок, кожаные сапоги, три смены белья и другие необходимые вещи, за которые, при условии их годности к носке, по оценке комиссий при воинских частях будет уплачиваться: за полушубок – 150 р., сапоги и валенки – 120 р., варежки – 5 р., теплая шапка – 35 р., теплые кальсоны – 23р., фуфайка – 23р., нательная рубаха – 15 р., нательные кальсоны – 13 р., портянки холщовые – 4 р., утиральник – 4 р., рубаха суконная – 64 р., шаровары суконные – 53 р., платок носовой – 5 р., шинель – 75 р. Все уклонившиеся от призыва будут предаваться на месте военно-полевому суду… Воспрещаю выезд из пределов Курганского уезда лицам, подлежащих призыву в войска» (Зем. и труд. № 51. 19.03.1919).

Призыву не подвергались поляки, уроженцы губерний бывшего Царства Польского, которые считались иностранцами. В марте в корпус Каппеля влилась большая часть пленных красноармейцев, содержащихся в Кургане.

Войска гарнизона 16 марта были приведены к присяге на верность службе. Торжество проходило на Соборной площади. «Вдоль Троицкой улицы сажен на 200 были расставлены шпалерами солдаты поротно, по вероисповеданию и национальности. В 11 часов дня после торжественного молебна на площади православные воины полковым протоиереем А.Тверитиным, при участии нескольких городских иереев, были приведены к присяге на верность русскому Государству. Прежде чем принять присягу, перед фронтом были зачитаны статьи закона, карающего виновных за неисполнение воинского долга и измену родине, а также перечислены подвиги, за которые воины могут быть награждены георгиевскими крестами. Во время парада и присяги над войсками реяли аэропланы местного авиационного парка. Присяга закончилась торжественным парадом. В это же время при домовой церкви Духовного училища были приведены к присяге чиновники и служащие при военном штабе и военном интенданстве» (Тобольские Епархиальные ведомости, №8, 10(23).03.1919).

Большим событием для Волжского корпуса было однодневное пребывание в Кургане генерала Альфреда Нокса. Нокс в 1911-1918гг. занимал должность военного атташе при британском посольстве в России, в 1918г. назначен главой британской военной миссии в Сибири.

 4-2-general-noks-alfred

Генерал Альфред Нокс.

Англия решила оказать Сибирской армии самую широкую материальную помощь в деле снабжения обмундированием и вооружением. Распределением этой помощи и стал заниматься Нокс. Современники  характеризовали его человеком, соединяющим мужество солдата с высокими  качествами государственного человека, созданного для руководства специальными делами. В ноябре 1918г. Нокс был одним из организаторов власти Колчака. В Омске он ведал всем поступающим из Англии  снабжением для русской армии. Отправляясь на Уфимский фронт, Нокс 2 апреля  в пять часов утра прибыл на курганский вокзал.

Торжественная встреча  была организована только в половине десятого утра. Стрелков Волжского корпуса возглавлял Каппель.  Нокс посетил штаб Волжского корпуса, где ему предложили скромный обед, потом в сопровождении Каппеля осматривал роты, беседовал с офицерами и солдатами, особо уделял внимание тем солдатам, которые бывали в боях. Он твердо пообещал, что корпус будет снабжен всем необходимым.

В тот же день он передал значительное количество обмундирования, пришедшего с тем же эшелоном, в распоряжение Каппеля. Доктору Оссовскому, который заведовал лазаретом, Нокс передал как подарок от Британского и Канадского Красного Креста значительное количество предметов, необходимых для госпиталей, и значительное количество консервов, куриного бульона, варенья и других съестных припасов.

Вечером того же дня Нокс отбыл на Уфимский фронт. Комплект английского обмундирования, переданного Ноксом, стоил 2 000 рублей и включал шинель темно-серого сукна, гимнастерку и брюки защитного цвета «хаки», ботинки, сумку, котелок и баклагу.

Уже 4 апреля  Каппель отдает приказ: «С понедельника, 7 апреля разрешаю корпусному интенданту начать выдачу частям корпуса английского обмундирования и снаряжения. Чтобы установить однообразное ношение этого обмундирования приказываю:

1) В первую очередь выдать обмундирование на всех наличных офицеров, классных чинов и солдат строевых частей, штабов и управлений.

2) Выдачу в тыловые части и учреждения временно задержать до подхода следующих эшелонов с обмундированием».

Всего в приказе было 11 пунктов.

Положение на фронте складывалось в пользу Красной армии. Чтобы оценить обстановку на месте, из Омска выехал начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал-лейтенант Лебедев. Во время остановки в Кургане он был встречен почетным караулом, Каппелем  и комендантом Курганского уезда, ранее начальником гарнизона, Федором Константиновичем Язвиным. Лебедев предупредил, чтобы Волжский корпус готовился к выступлению в район боевых действий.

Согласно документам перед отправкой в корпусе насчитывалось до 50 000 человек из добровольцев и мобилизованных разных городов, по преимуществу с образовательным цензом. В это же число входило 15 000 пленных, бывших красногвардейцев. Существует версия, пока не подкрепленная документально, что перед отправкой Каппелю было вручено шелковое знамя, изготовленное в Кургане – светло-зеленое двустороннее полотнище. На одной стороне вышито: «Волжане генерала Каппеля». На другой стороне вензель «ВК».

 4-3

Знамя, изготовленное в Кургане для генерала Каппеля.

Исход каппелевцев начался 9 мая. Первой уходила батарея. В книге К.В.Сахарова «Белая Сибирь» читаем: «Первая остановка  (15 мая) была в Кургане, где грузились в эшелоны последние части Волжского корпуса. Части производили хорошее впечатление, чему сильно содействовал их внешний вид: новенькое английское обмундирование с русскими белыми погонами, люди были хорошо обуты и имели достаточно белья. У всех имелись шинели». Прибыв на фронт, Каппель принял командование  на Самарском направлении, его корпус был введен в бой под Белебеем. Белый фронт отступал, и в  августе части Волжского корпуса заняли позиции у Кургана, на участке 5-й красной дивизии. «К моменту занятия красными кавалеристами города Кургана, дивизии Волжской группы еще не успели отойти за Тобол, а враг был уже у них в тылу, захватив самую удобную переправу. Повернув корпус на юг, генерал Каппель обошел город. Во время этого маневра, 13 августа 1919г.  в части неожиданно приехал адмирал Колчак. В деревне Галишево он провел смотр полкам, раздал награды, а затем со своей свитой на семи автомобилях  уехал в штаб корпуса в село Меньшиково» (Винокуров О.А. Битва на Тоболе: 1919г. в Курганской области. Шумиха. 1913г. с.57).

Раньше каппелевцев из Кургана ушел чехословацкий корпус.

После чешского переворота 1 июня 1918г. комендантом города был назначен поручик Богуслав Губ. 1 января 1919г. дела, касающиеся русских войск и населения, он сдал коменданту русских войск в Кургане полковнику Лазареву. В январе чехи начали подготовку к продвижению на восток. Их желание быстрее вернуться домой усугублялось тем обстоятельством, что 28 октября 1918г. была провозглашена независимая Чехословацкая республика. Ее первым президентом стал профессор Пражского университета, историк и философ  Томаш Гарриг Масарик.

31 января Губ сообщил управляющему уездом Алексееву, что ввиду прошедшей надобности барак №1, отведенный под расквартирование чехословацких частей, освобождается.

7 марта в 9 часов утра на Александровской площади состоялся парад чехословацких частей по случаю дня рождения Массарика. Накануне, 6 марта правительство Колчака вручило в Омске чехословацкому воинскому руководству  Грамоту: «Российское правительство считает долгом чести и братской дружбы обратиться сегодня к чехословацкому государству и его армии с торжественными словами благодарности и привета. Великая мировая борьба забросила часть чехословацкого народа в далекую Сибирь. Здесь его доблестные войска стяжали себе героическую славу. Чудесным образом облегчили начало воссоздания национальной России. Восемь месяцев назад зарождавшееся русское правительство, тогда еще Сибирское, в первый же день принятия ими власти, обратилось с горячим призывом к братьям чехам и словакам, высказав им признательность русского народа и ознаменовав этим сотрудничество в суровой борьбе, где помощь чехословаков еще долгое время служила твердой опорой молодой русской армии… Выполнив свою боевую задачу чехословацкая армия, уступившая место на фронте нашим войскам, продолжает сейчас служить  для нас источником помощи и ценного  содействия. Чехословацкие эшелоны двигаются на восток и принимают на себя охрану железной дороги, позволяя освободить для фронта русские войска. В трудный час нашей национальной жизни подоспела к нам помощь доблестного братского народа и навсегда останется памятной его заслуга перед Россией и славянством» (Кур. своб. мыс.  №51. 9.03.1919).

Грамота была подписана Колчаком и всеми министрами. 31 марта в Кургане прекратило работу управление чехословацкого коменданта. Губ выехал. Его квартиру заняло британское про-консульство.

В Кургане остался полк 1-ой чехословацкой дивизии им. Яна Гуса.  Эта дивизия пришла в Курган на отдых в декабре 1918г. Командиру дивизии Карелу Воженилек 26 декабря было предоставлено два номера в бывшей гостинице Марфы Васильевой, по Дворянской, 111; начальнику штаба капитану Иванову освободили два номера в гостинице Баранцева, адъютанта дивизии капитана Яначка поселили в доме Петра Бакинова, по Троицкой. Квартирмейстер дивизии капитан Освальд размещал по квартирам штаб дивизии, команды связи, разведчиков, автороту, инженерную роту, скорострельные пушки. Гусистская дивизия жила обособленно от чехословацкого корпуса.

В феврале основная часть этой дивизии ушла на Восток, но остался Боровской стрелковый полк. Перед отъездом Богуслав Губ сообщил городскому голове Шубскому, что все обращения Дума может направлять  командиру 3-го батальона майору Кудрна, который остается начальником чешского гарнизона.  Располагался он в доме Русско-Азиатской конторы, на усадьбе Поклевского-Козелл, по Троицкой.

Электротехнический отдел городской Управы 12 апреля потребовал от коменданта чехословацких войск уплатить 442 руб.60 коп. за телефон, которым пользовался Губ. Ответ пришел 22 мая из Штаба чехословацких войск в России: «…Препровождаю счет за освобождение чехословацкими войсками города Кургана и прошу сумму 38.276.600 за вычетом 442 руб. 60 коп. за пользование телефоном №116 чехословацким комендантом города внести не  позднее одного месяца после получения этого счета у Начальника Финансового отдела   Военного министра, отделения для России в городе Иркутске. Майор Айнзберг».

Далее следовал сам счет. «Счет за освобождение чехословацкими войсками города Кургана от большевистских банд:

1) За освобождение города Кургана от большевиков, за успокоение населения истреблением большевиков в городе и уезде экспедициями, за гарнизонную службу – охрана государственного и народного имущества, охрана беспечности и спокойствия граждан:

а. рента семействам после трех павших и трех пропавших без вести при перевороте добровольцев – 288.000 франков;

б. излечение восьми раненых – 1 000 франков;

в. пособие раненым  как вознаграждение за полную или частичную потерю трудоспособности – 100 000 франков.

Итого: 389 000 франков.

2) Расход на численность гарнизона… 40 офицеров и 2 100 солдат:

- паек натуральный (пища и пр.) за три месяца – 577 000 руб.;

- жалованье за три месяца – 344 000 руб.;

- расход на румынский батальон (15 офицеров и 600 солдат) – паек натуральный за пять месяцев – 260 000 руб.;

- жалованье за пять месяцев – 168 000 руб;

- расход на помещение коменданта города –  000 руб.

- ночные патрули из-за политически-охранных целей сверх 8-часового рабочего дня – 8 патрулей по пять человек по 20 руб. в продолжение 9 месяцев – 172 000 руб.

Итого: 1 592 000 руб.

Увеличение жалованья и пайка чехословацких войск на жалованье и паек колониальных войск (основание: если бы чехословацкая армия хотела понимать свою деятельность из торговой точки зрения, как городское управление, а не идейно, требовала бы, по крайней мере, жалованье и паек колониальных войск… увеличения на паек – 3.274.200 руб.; на жалованье – 2 248 400 руб. На паек румынам – 1.530 000 руб., на жалованье – 1 240 000 руб., на управление – 100 000 руб. Итого: 8 276 000 руб.

3) Вследствие ненормальных и неестественных дезорганизованных условий русской жизни потерпел чехословацкий гарнизон и его военные деятели огромный ущерб на здоровье, нервах, разуме и морали, результатом чего есть значительное ослабление работоспособности, как интеллектуальной, так и физической, что денежными суммами оценить нельзя. Переворотом спасено государственное и народное имущество наличностью в совдепах, банках, казначействах, управах – около 10 000 000 рублей. Переворот помешал варварству большевиков, контрибуциям и уничтожению народного достояния, которые бы городу и гражданам принесли ущерб не менее 20 000 000 руб. Итого спасено 30 000 000 руб., к этому означенных выше 8 276 000 руб.»  (Крас. Кур. № 108. 10.06.1920).

Курганская управа сообщила в Иркутск, что взаимоотношения не могут быть целиком уложены в идейные рамки, так как во всяком деле имеется материальная сторона, где мерой служат не идеи, а рубли и франки, и действия технического отдела управа считает правильными. Разумеется, счет из генерального штаба управа оплачивать  не собиралась.

Тем временем на 1 июня в городе готовилось празднование годовщины освобождения Кургана от советской власти. Предполагалось возложение венков на братских могилах. Возник вопрос – кто похоронен у Богородице-Рождественского собора?

Это оказалось неизвестным ни городской управе, ни соборному причту, ни военному начальству. Списки нашли в газетах 1918г. Дума предложила городской управе изготовить доску с именами погребенных, и поместить ее на могильном кресте. Кроме того,  управе поручалось заказать проект памятника на братскую могилу.

Начальник гарнизона Язвин издал приказ: «29 апреля у собора, на братской могиле офицеров и добровольцев, погибших за освобождение Родины, военным духовенством будет совершена панихида в 12 часов дня по всем воинам, павшим в войне 1914-1917гг. и в войне с большевиками. Для присутствия на панихиде выслать по одной полуроте при положенном числе офицеров от полков, квартирующих в городе Кургане, а от частей меньших подразделений – команды при офицере. На панихиде присутствовать офицерам, свободным от служебных занятий и нарядов. Накануне этого дня в каждой части разъяснить солдатам о значении этой общей панихиды» (Кург. своб мыс. № 89. 29(16).04.1919).

29 апреля панихида была проведена в присутствии родственников захороненных офицеров.

1 июня при большом стечении народа состоялся торжественный молебен в соборе, снова панихида в соборном сквере, возложение венков, с речами выступили городской голова Шубский и председатель уездной земской управы К.И.Карасенко.

Затем процессия отправилась на католическое  кладбище для открытия памятника на могиле чехословаков, погибших в боях с большевиками. Было много венков, шествие замыкалось оркестром Вольно-пожарного общества и частями чешских и русских войск.

В своем выступлении представитель чешских войск сказал: «Сегодня мы передаем этот памятник  в братские руки братского народа, с которым наша судьба так тесно связана».

 4

Памятник погибшим чешским легионерам на соборном кладбище Кургана.

Была отправлена телеграмма адмиралу Колчаку: «Курганская городская Дума в знаменательный день освобождения  Кургана от большевиков приносит в лице Вашего Высокопревосходительства приветствия доблестной Сибирской армии и пожелание довести до успешного конца начатую год тому назад славными чехословацкими войсками борьбу за возрождение России. Городская Дума счастлива отметить, что Ваше Высокопревосходительство неоднократно заявляли о неуклонном решении созвать Всероссийское Национальное собрание и в приказах своих торжественно подтверждали неприкосновенность личности и жилищ граждан, чем дали неопровержимое доказательство того, что возглавляемое Вами правительство несет освобождение России, государственный порядок и законность. Да здравствует великая свободная Россия, да здравствует доблестная Сибирская армия и ее Верховный главнокомандующий адмирал Колчак» (ГАКО, ф. р-852, оп.1, д.46, л.110).

Адмирал прислал ответную телеграмму с благодарностью за приветствия и пожелания. Были отправлены телеграммы генералу Сырову Яну, поручикам Грабчику, Сухий, Губ, интенданту Петраш, которые в свою очередь тоже поздравили городскую Думу.

 4-5-syrovy-yan-general-rukovoditel-chekhoslovackogo-korpusa

Генерал Ян Сыровы.

Утром 29 июня на Александровской площади были выстроены все войск гарнизона отслужен торжественный молебен о здравии Верховного правителя, всех чинов армии и совершена панихида о всех погибших воинах.

Фронт все ближе подступал к Кургану.

Начинается массовый исход из города чиновников и купечества. Федор Смолин 18 июля подает прошение начальнику уезда Алексееву на право выезда из Кургана ему и брату Льву Дмитриевичу с семейством: с женой Елизаветой Ивановной и детьми – Анатолием, Надеждой, Сергеем, Екатериной, Софьей, Борисом. В этот же день подали прошения четыре семейства Дунаевых, Дерягины, Харламовы, Елена Балакшина с тремя детьми. Днем раньше ходатайствовали Колпаковы, Бакиновы, Ольга Шух с семейством, Борис Туник, Емельян Перминов с семейством и другие. Все хотели уехать подальше от Кургана – Омск, Томск, Иркутск, но всем было разрешено ехать только до маленькой станции Куломзино, не доезжая до Омска. Уже обсуждался план всеобщей эвакуации.

Алексеев 27 июля сообщает управляющему губернией: «Настроение в уезде стало открыто большевистским, дезертирство громадное… предстоит скорая эвакуация из города. В отправке железной дорогой моего управления и милиции отказано. Прошу срочно разрешения закупить для перевозки моего управления при эвакуации 10 лошадей, телег, сбруи, иначе неминуемо должен остаться» (ГАКО, ф.р-852, оп.1, д.56, л.206).

Вскоре на стенах учреждений и частных домов, на заборах появились листовки большого формата с приказом генерал-майора Лазарева. «Согласно приказа Главного руководителя эвакуации района Западной армии я, сего 3 августа, вступил в исполнение обязанностей начальника эвакуации города Кургана.

1) Призываю население к полному спокойствию и безусловному подчинению моим распоряжениям и лиц, мною уполномоченных. Только спокойствие и соблюдение порядка гарантируют возможность полной и планомерной эвакуации.

2) Ежедневно в составе отправляющихся эшелонов будет предоставляться определенное количество вагонов как для правительственных и общественных учреждений, так и для семейств военнослужащих, милиции, но помнить надлежит всем, что в первую очередь пойдет обмундирование, снаряжение и продовольствие войск.

3) Семьи военнослужащих (офицеров и солдат) с сего числа регистрируются у коменданта города, кроме тех, кто уже зарегистрировался у начальника гарнизона. Правительственные и общественные, гражданские учреждения, служащие в них, а равно и их семьи регистрируются у уездного коменданта. Военные учреждения, как-то: интенданство, госпитали, лазареты и пр. регистрируются у меня в Управлении.

4) Погрузка и посадка в вагоны будет производиться под непосредственным наблюдением командированных мною офицеров…

5) Никто без предъявления удостоверений на выезд или экстренных отзывов на вокзал не пропускается. Наблюдение за этим возлагается на железнодорожную милицию.

6) Категорически приказываю железнодорожной милиции принять самые решительные меры против появления в полосе отчуждения всех лиц в нетрезвом состоянии. Последних, кто бы они не были, задерживать для предания военно-полевому суду.

7) Вся железнодорожная администрация и комендант станции обязаны немедленно и в точности выполнять все мои распоряжения в области эвакуации, кроме технических.

8) Ни одно правительственное или общественное учреждение, ни одно должностное лицо, военное или гражданское, ни под каким видом и ни в коем случае не должно вмешиваться в мои распоряжения и моих уполномоченных. Все обязаны немедленно и беспрекословно подчиняться  устанавливаемым порядкам и очереди эвакуации. За неподчинение виновные, кто бы они ни были, будут привлекаться по всей строгости законов  при фронтовой полосе.

9) Приказываю всем немедленно прекратить самовольные реквизиции подвод и всякого рода предметов. Уездному коменданту при содействии начальника охраны города принять в этом отношении самые решительные меры.

10) Вместе с обозами, эшелонами, всех проходных поездов и одиночным порядком следуют массы солдат с фронта без документов. Никто не принимает мер пресечь это зло. Приказываю строго исполнять приказы о борьбе с дезертирством, и требую от комендантов уездного, города и станции, а также от начальников городской, уездной и железнодорожной милицией решительных мер к  немедленному прекращению позорного для Родины  явления.

11) Начальником охраны города назначаю начальника гарнизона, а  станции и всех дорожных сооружений и депо – командира батальона железнодорожной охраны.

12) Назначенной  в мое распоряжение роте вооруженных солдат с пятью офицерами  ежедневно прибывать к 12 часам дня.

13) Распоряжения о подаче вагонов и кому они предназначены и час их погрузки получать ежедневно: правительственным и гражданским учреждениям, их служащим и рабочим и их семьям у управляющего уездом, семействам военнослужащих – у коменданта города, военным учреждениям – в канцелярии начальника эвакуации – дом Борисова, угол Дворянской и Троицкого переулка, в 6 часов вечера.

14) На погрузку вагонов будет дан короткий срок.

15) Начальнику гарнизона собрать всех военнопленных с частных работ и составить из них две рабочие роты по 200 человек каждая.

16) Уездному коменданту, управляющему уездом, начальнику уездной и городской милиции озаботиться немедленно доставкой ежедневно 2 000 подвод для перевозки имущества. Подводы эти находятся в моем распоряжении.

17) Наряд рабочих и подвод производиться будет мной: начальнику гарнизона и уездному коменданту.

18) Семьи всех служащих будут перевозиться отдельно от глав; главы же состоящие на службе должны работать до последнего времени.

19) Приказ этот  считать боевым и всякий нарушивший его будет предан военно-полевому суду.

20) Доставка вещей на вокзал для погрузки в вагоны должна быть закончена накануне и вещи должны охраняться часовыми» (ГАКО, ф.р-580, оп.1, д.24, л.1).

Эвакуация продолжалась десять дней. Ночью 13 августа белые части были выбиты из Кургана кавалерийским отрядом Николая Томина при поддержке пехотинцев 30-й дивизии.

 4-8-tomin-nikolajj-dmitrievich

Николай Дмитриевич Томин.

Утром Томин доносил в штаб 30 дивизии: «Энергичным ударом частей около пяти часов, во время которого со стороны противника была введена артиллерия и броневик, противник, оставив массу убитых и раненых, отступил за Тобол. При отступлении противник старался поджигать мосты, но они почти все сохранены… Во время боя нами захвачена масса пленных, винтовок, патронов. В Кургане найден большой запас продовольствия, фуража, как-то: овса, муки, консервов…» (Южное Зауралье в период гражданской войны. Кур. 1963г. с.122).

15 августа отряд Томина был сменен частями 5-й дивизии. Был образован временный ревком, который 24 августа передал власть в Кургане постоянному революционному комитету, назначенному реввоенсоветом  5-й армии.

Председателем ревкома был назначен Николай Николаевич Воронцов, его заместителем Александр Федорович Дмитриев, членами – Никита Афанасьевич Денисов, Лисин и Шалавко. Первые трое – петроградцы, рабочие-металлисты, работники политотдела 5-й армии, Лисин и Шалавко – курганцы.

Воронцов сообщал, что временный ревком не ограничил время свободного передвижения по городу, разрешил обращение сибирских денег наравне с советскими знаками и сам принимал и производил выдачу «колчаковками».

Постановлением ВЦИК от 27 августа 1919г. (опубликовано 3 сентября) была образована Челябинская губерния в составе уездов: Челябинского, Курганского, Кустанайского и Троицкого. Курганский ревком подчинен губернскому, т.е. челябинскому ревкому.

Ревкому очень не хватало своего печатного органа. С августа по декабрь в Кургане не было типографии. Они были вывезены колчаковцами. В конце декабря прибыла из Омска типография, принадлежащая городу Ирбиту. Она имела много дефектов и не могла работать полным ходом. С большим трудом было выпущено четыре номера газеты  «Красная Сибирь». В конце января 1920 года была возвращена курганская типография Рабочих, с прибытием которой ирбитская типография была отправлена в Ирбит.

В сентябре белая армия перешла в контрнаступление, и Курган снова оказался в полосе военных действий.

В самом Кургане и его окрестностях стояла масса воинских частей, которые требовали продуктов, фуража и подвод для передвижения. Ревком образовал из безработных несколько рабочих дружин и отправил их на уборку урожая в брошенных частных владениях и в крестьянские хозяйства. Опасались захвата города белыми.

Была создана эвакуационная комиссия, но когда 28 сентября пришла телеграмма о немедленной эвакуации к 12 часам ночи, оказалось, что комиссия никакой подготовительной работы не вела. Самое ценное удалось вывезти в Челябинск и Миасс. Поезд ревкома выехал последним 2 октября и оставался на станции Юргамыш.

Согласно полученному из Челябинска распоряжению 17 октября ревком вернулся в Курган. Вернулись учреждения и предприятия.

Пока ревком был в эвакуации, кругом гремели бои, особенную активность проявляли неприятельские аэропланы, в середине сентября над городом кружили целые эскадрильи, сбрасывали бомбы, прокламации, газеты. Был поврежден вокзал.

 normal_0002

Аэроплан на аэродроме белых у станции Варгаши.

7 октября неприятелем была проведена воздушная разведка и «ночью белые пытались переправиться через Тобол в районе деревень Большой Чаусовой и Белоярской. С этой целью еще с вечера был открыт огонь из тяжелых орудий и из бронепоезда, пуская, таким образом, части под надежным прикрытием. Некоторые части неприятеля ночью достигли подступов к переправе, но были достойно встречены нашими заграждениями и быстро вернулись на свои места» (Сов. Сиб. №8. 9.10.1919).

9 октября появился один аэроплан, по которому стоящие в городе части открыли огонь, но летчику удалось обстрелять штаб одного из полков, при этом была убита девочка и ранен мальчик.

17-18 октября бои в районе Кургана имели переменный успех.

Противник ввел свежие резервы, много артиллерии и броневики. В половине десятого вечера 18 октября белые «повели наступление на деревню Смолино. Красная часть, занимавшая этот пункт, перешла в контрнаступление и обратила противника в бегство, захватив более 10 пленных и 3 пулемета.

19 октября под давлением противника мы вынуждены оставить деревню Шепотково. Теперь на этот пункт ведется наступление с трех сторон» (Сов. Сиб.  № 18. 21.10 1919).

Ревком вернулся во фронтовой Курган и продолжил работу. Были образованы отделы: народного хозяйства (совнархоз),  здравоохранения, народного образования, земельный, социального обеспечения, финансовый, юридический, военный комиссариат, милиция.

Таким образом, ревкому подчинялась вся жизнь города и уезда.

Были организованы комиссии по борьбе с тифом и дезертирством, с топливным кризисом, по подготовке к выборам в советы.

Много хлопот причиняла непрекращающаяся эпидемия тифа. Было оборудовано 4 000 коек, предполагалось развернуть еще 3 000 коек. Смертность доходила до 200-300 человек в день.

Были открыты санитарные курсы, на станции оборудовали карантинную баню для проходящих воинских частей. В приемник на станции вместо выбывших больных поступали новые из воинских эшелонов, которые стояли в Кургане неделями.

В связи с закрытием школ из-за военных действий весь учительский персонал был привлечен для работ в госпиталях.

Ревком располагался на Дворянской, в доме Семена Корнильцева, против кинотеатра «Проресс». Здесь же «4 ноября организовался Союз коммунистической молодежи. Членов насчитывается до 63 человек, преимущественно рабочие. Выбрано городское организационное бюро, которое продолжает запись желающих вступить. За это короткое время Союз принял участие в проведении праздника 2-й годовщины Октябрьской революции» (Сиб.лист. №30. 4.11.1919).

 4-10-dom-kornilceva-zdes-raspolagalsya-revkom-v-1919g

Здесь располагался революционный комитет.

Первое бюро уездного комитета комсомола возглавил Г.И.Семенов, секретарь-Киреев, члены бюро: Евгения Буждан, Геннадий Грудных, Валентин Коржев.

Комиссия по подготовке празднования 2-ой годовщины Октябрьской революции приняла решение переименовать некоторые улицы города: «Бакиновский переулок в проспект Володарского. Наименование проулка по фамилии одного из представителей класса капиталистов, класса угнетателей не может быть терпимо в Красном Кургане. Комиссия по празднованию постановила назвать этот проулок проспектом Володарского, народного трибуна, убитого в Петрограде при   проезде на митинг на Александровский вагоностроителный завод, предателями рабочего класса.

Шишкинский переулок – в Пролетарский переулок. Как названный Шишкинским по имени крупного когда-то купца, ознаменовавшего свою жизнь лишь тем, что брал с живого и мертвого, проулок этот должен быть переименован и назван именно Пролетарским, по имени тех, кто теперь стал на место прежних вершителей судеб народных.

Суворовская улица – во Въезжую улицу. Суворовская – в память царского генерала. Улица, как находящаяся на окраине города,  при самом въезде в него, названа Въезжей улицей.

Компанейский переулок – Заводской переулок. Компанейский – по имени торговой компании, переименован в Заводской по тем же причинам, что и остальные проулки, носившие имя торговцев.

Думский переулок – Рабочий переулок. С уничтожением прежнего городского самоуправления думы, наименование Думского переулка должно быть изменено.

Гостинодворский переулок – переулок Троцкого. По имени славного вождя Рабоче-Крестьянской Армии товарища Троцкого» (ГАКО. ф. р-63, оп.1, д.7. л.37).

7 декабря состоялось общее собрание большевиков городских организаций, на котором был избран городской партийный комитет из семи товарищей. В него вошли Самоданов, Воронцов, Жуков, Васильев, Ершов, Малашкевич, Коваленко. В таком составе комитет пробыл недолго. Воронцова через несколько дней по решению Реввоенсовета 5-й армии отзывают в Красноярск. Курганский ревком просит задержать отзыв и Воронцов уезжает из Кургана в середине января 1920г.

Знаменательным событием для Кургана было прибытие в декабре литературно-инструкторского поезда им В.И.Ленина. Ревком был оторван от центральной власти, и благодаря этому поезду удалось получить кой-какие инструкции.

С трудом, но жизнь в городе начала налаживаться.



Дизайн и поддержка | Хостинг | © Зауральская генеалогия, 2008 Business Key Top Sites