Подписка на обновления сайтаСейчас имя Леонида Борисовича Красина основательно подзабыто, а в начале прошлого века он был человеком известным и уважаемым. Из всех, кто когда-либо родился в Кургане, он выше всех поднялся по лестнице государственной власти. С конца лета 1905 года руководит боевой технической группой, организует военизированные дружины и налеты на инкассаторов, самый известный из которых – в Тифлисе, когда боевики добыли 250 000 рублей. В ноябре 1918 – июне 1920-го он – народный комиссар (то есть министр) торговли и промышленности, в марте 1919 – декабре 1920-го нарком путей сообщения. Именно Красин предложил в 1924 году забальзамировать тело Ленина и положить его в мавзолей.
Леониду Борисовичу большевики поручили представлять страну на Западе. В 20‑е годы Красин – нарком внешней торговли, полномочный представитель СССР в Великобритании и Франции. Умер он 24 ноября 1926 года. Его кремировали, а прах поместили в Москве в Кремлевской стене.
Мелкий чиновник
В годы советской власти было принято писать, что Леонид Красин происходил из семьи мелкого чиновника. Это и так, и не совсем так. Послужной список Бориса Ивановича Красина изобилует многочисленными перемещениями. В Тобольской губернии он работал везде и понемногу.
Курс Тобольской губернской гимназии Борис не окончил, поскольку из-за болезни вышел из 6-го класса. В 1864 году он подал прошение на имя начальника Тобольской губернии и 23 июня был определен в штат губернского правления. 23 февраля 1867 года последовало новое назначение – столоначальником в Курганский окружной суд. Однако 12 июня были утверждены новые штаты, и чиновник остался без должности. Лишь 10 января следующего года начальник губернии назначил его полицейским надзирателем Курганского полицейского управления.
11 ноября 1867 года в его жизни произошло большое событие – в Курганской Троицкой церкви протоиерей о. Никита (Розанов) обвенчал Бориса Ивановича Красина с купеческой дочерью Антониной Григорьевной Кропаниной. Поручителями по жениху выступили канцелярский служитель Иван Исидорович Кобяков и учитель уездного училища Нектополион Ильич Кыштымов, а по невесте ее брат Иван Григорьевич Кропанин и племянник, сын старшей сестры, Александр Яковлевич Карпов. К сожалению, не сохранилось документов (если они вообще были), из которых мы могли бы установить место жительства Красиных. Однако городская молва настаивает, будто Красины некоторое время снимали флигель на Дворянской улице, рядом со зданием общественного собрания, бывшим домом барона Розена.
5 июля 1869 года у новобрачных родился первенец – Глеб. Он прожил недолго и умер 22 сентября, как тогда писали в метрических книгах, «от поноса».
Следующий младенец оказался крепче. Он родился 15 июля 1870 года, а 19-го числа был крещен священником о. Василием (Гвоздицким) в той же Троицкой церкви. Нарекли его Леонидом. Воспреемниками новорожденного стали уже знакомый нам крестьянин села Смолино Александр Яковлевич Карпов и купеческая жена Параскева Константиновна Пономарева.
А любящего отца преследовали новые назначения. 20 октября 1870 года Бориса Ивановича Красина определили следственным приставом Тюменского окружного полицейского управления, но уже 10 февраля следующего года переместили на должность земского заседателя Курганского окружного полицейского управления. Семья переехала в с. Мостовское (ныне с. Мало-Мостовское Мокроусовского района). Здесь 19 сентября у Красиных родился еще один сын – Герман.
Вскоре Бориса Ивановича Красина ожидало, скажем так, неприятное происшествие. 11 ноября в него был произведен выстрел из ружья, заряженного дробью, что всерьез угрожало его жизни. Виновника найти не удалось, за что полицейским властям губернии было поставлено на вид. В то же время начальник Тобольской губернии оценил действия чиновника Красина, как пример безукоризненного отношения к своим служебным обязанностям и объявил ему особенную признательность. Кроме того, из сумм, пожалованных генерал-губернатором Западной Сибири, Борису Ивановичу было выделено 25 рублей.
О взглядах Бориса Ивановича на жизнь рассказал в 1928 году его второй сын Герман: «Уровень просвещения в передовых слоях тогдашнего сибирского общества был довольно высокий. Имя Чернышевского, например, было весьма популярным, портрет его с детских времен врезался в мою память, но чего именно добивался Чернышевский, едва ли кто-либо представлял себе конкретно; словом, определенные политические идеи, доходя в глушь Сибири, неизбежно выцветали, и от них оставалось только то, что было понятно вообще «по человечеству». Отец был человеком именно такого склада: был чужд политике, но, вполне признавая значение и права личности, понимал смысл общественности и свободы и был вообще чрезвычайно благорасположен к людям».
По служебной лестнице
Учитывая чиновное прилежание Красина, 15 мая 1872 года его переместили «для пользы службы» земским заседателем Курганского полицейского управления. В то лето Борис Иванович вместе с землемером Шмурыгиным проводили освидетельствование лесосек Смолина-Шишкина в Илецко-Иковских дачах и истребленных пожарами в сентябре 1871 и в мае 1872 года. Здесь же по предписанию начальника губернии Адриана Степановича Сологуба Красин был назначен председателем следственной комиссии по делу о нападении крестьян Ялымской волости на семерых «киргиз», проезжавших ночью 15 октября в Курган. В ходе этой стычки двое степняков были убиты. В то время таких конфликтов было немало, и, как правило, их основой было подозрение в краже лошадей.
Герман Борисович Красин вспоминал: «Служба отца была до крайности тяжелой, целыми неделями приходилось ему разъезжать по округу, подчас по полному бездорожью, ходить в облавы, работать на пожарах, ликвидировать по праздникам публичные «бои» и пр. и пр. Не раз подвергался он смертельной опасности; нажил себе жесточайший ревматизм и явный порок сердца, ежечасно угрожавший ему смертью.
Много ярких, незабываемых впечатлений и посейчас живет в памяти с тех времен. Часто приходилось нам, кочуя, а иногда и при служебных разъездах отца ездить по сибирским трактам и дорогам: отец побаивался иногда умереть внезапно от разрыва сердца и брал которого-нибудь из нас с собой. Тут уж насмотришься, бывало, всячины и даже в ненастную погоду, в закрытой повозке, цепляешься ручонками за кожаный фартук и выглядываешь в какую-нибудь щелку, чтобы видеть хотя бы подвязанный калачиком хвост пристяжной. Кто не ездил по российским просторам на тройках, настоящих ямщицких тройках с колокольцами, с людьми, которые «жили на кнуте» (т. е. промышляли извозом), кто не слышал бесконечно разнообразной, непрерывной песни колокольцев на езде и таинственного перезвона их в полнейшей тишине на остановках, кто не знает, что значит непроезжий путь и что значит «дорога, как карта», тот не знает подлинной сырой земли и не испытал никакого настоящего удовольствия. От этого звона, от бешеной подчас хватки ретивых коней замирало сердчишко, напрягались воображение и воля…»
24 февраля 1873 года Красина переместили заседателем в Курганское окружное полицейское управление. Семья перебралась на новое место жительства – в село Белозерское. Здесь Красин вновь отличился: за успешные действия по взысканию окладных сборов 1875 года и недоимок начальник губернии объявил ему благодарность. 28 февраля 1877 года последовала еще одна благодарность – «за усердие и вполне серьезное и внимательное отношение к отправлению служебной деятельности». Не исключено, что это послужило основанием для дальнейшего продвижения Бориса Ивановича по служебной лестнице. 4 июня 1877 года он был определен помощником ишимского окружного исправника, а 22 ноября 1882 года – тюменским окружным исправником. Другими словами, Борис Иванович Красин стал начальником полиции всего Тюменского округа. 8 мая 1885 года был произведен в коллежские асессоры. В это время он уже носил на груди два ордена – св. Анны III степени и св. Станислава III степени. В год получал 735 рублей жалованья и столько же столовых.
Урожденная Кропанина
Дед будущего революционера по материнской линии Григорий Иванович Кропанин занимался торговлей и был причислен к купеческой гильдии в 1856 году. Еще от отца ему достался участок земли на углу Дворянской улицы и Фроловского переулка (сейчас – перекресток улиц Советской и Савельева). Григорий Иванович построил здесь дом в пять комнат, два амбара и две конюшни. Семья была большой, дети следовали один за другим – Николай, Александр, Прасковья, Василий, Яков, Иван, Мария, Семен, Алексей, Ольга. Самой младшей в семье была Антонина, родившаяся 1 марта 1850 года.
«…Наша мать, получившая образование всего лишь в нескольких классах городского училища, была довольно хорошо знакома с литературой, и стены наших комнат были неизменно украшены портретами корифеев литературы и мысли. Любимыми ее поэтами были Лермонтов и Некрасов…
Всеми семейными делами управляла всецело мать – женщина очень умная и деловитая. Для нас она была, в полном смысле слова, мамой, доброй, любящей, заботливой и умелой. Она умела нас и накормить, и обшить, сделать все, что нужно, в болезни и пр. Впоследствии она превратилась в «бабушку» и в этом звании так или иначе пестовала до самой своей смерти (5 ноября 1914 года) даже и нас, взрослых, в особенности же старшего своего сына Леонида, который стал уже Никитичем и который всегда доставлял ей больше всего хлопот благодаря неугомонному своему характеру. До последних дней она была для нас центром и связывающим звеном, и ни одного важного решения не предпринималось нами без совета с нею, если была к тому какая-либо возможность».
Городской голова
«Изредка все мы ездили в гости в город Курган, к дяде Ивану Григорьевичу, брату матери, которого все очень любили. Дядя звал нас «стариками» и был нам большим приятелем не только потому, что был наидобрейшим человеком, но и потому, что был большим «ученым» и затейником: он интересовался всякого рода науками и техникой, и хотя никогда ничему путем не учился (негде было), но был и фотографом, и естествоиспытателем, и рыболовом, и птицеловом, и пр., и пр. Ко всему этому он был философ-толстовец и зачастую рассказывал очень интересные вещи по поводу всяких происходивших событий, оценивая их со своей специфической, глубоко человечной точки зрения. От дяди мы получили массу всякого рода сведений и находились под его влиянием почти вплоть до окончания среднего учебного заведения». Герман вспоминает также, что дядино толстовство не ограничивалось только идейными спорами: подростки помогали ему печатать на принесенном из полицейского управления гектографе произведение классика «В чем моя вера?».
Иван Григорьевич Кропанин заслуживает того, чтобы рассказать о нем отдельно. Он родился 10 сентября 1839 года в Кургане и происходил из мещан г. Тюмени. Окончил полный курс наук в уездном училище.
В 1868 году Иван Григорьевич пытался открыть в Кургане первую светописную мастерскую, то есть фотоателье, но не смог развернуться. Тогда он подрядился к управляющему Ивану Дьяконову заведовать Илецко-Иковским винокуренным заводом и складом, а также питейными заведениями, открытыми в Кургане.
В начале 1875 года Иван Григорьевич перешел в купеческое сословие. В 1877 году городской общественный Василия Багашева банк уполномочил его «производить взыскания по просроченным векселям и в случае надобности подавать иски и прошения в судебные места и должностным лицам». 18 декабря 1880 года купец Федор Фомич Баулин продал ему паточно-картофельный завод на земле крестьян деревни Шевелевой.
Иван Григорьевич охотно участвовал в городских делах. 23 апреля 1874 года первое избирательное собрание выдвинуло его в гласные городской думы. С 1881 по 1884 год Кропанин был городским головой, а после – председателем сиротского суда.
6 ноября 1871 года у Ивана Григорьевича и его жены Марии Александровны родился сын Анатолий. А на следующий год, 24 октября, Мария Александровна умерла от чахотки. Кропанин остался вдовцом. В брак более не вступал.
Иван Григорьевич поддерживал крепкие родственные отношения с братом Николаем Григорьевичем, который занимался подрядными работами. Например, в 1860 году брат по заказу городового хозяйственного управления построил за 1820 рублей мост через Тобол. Иван Григорьевич был крестным обеих дочерей брата, Елизаветы, которая родилась 1 октября 1857 года, и Леониллы, появившейся на свет 17 января 1862 года. Николай Григорьевич забрал обеих племянниц в свой дом после смерти их матери, когда им было еще 7 и 13 лет, и воспитал их. 10 июня 1883 года дядя отдал замуж Леониллу за мещанина Григория Матвеевича Легких, а уже 29 апреля 1884 года он крестил у них сына Леонида.
Годы ученичества
В автобиографических заметках Леонид Борисович Красин подчеркнул: «Детство, проведенное среди природы, на берегах могучих сибирских рек, в бесконечных лесах и травянистых степях и лугах Сибири, с ранних лет заложило во мне большое влечение к естественным наукам…» При всем уважении к Тоболу, Суери и Ишиму могучими назвать их можно только в пору наводнений.
В августе 1870 года Леонид поехал в Тюмень и поступил в Александровское реальное училище. На следующий год к нему присоединился Герман. В 1870-м училище только что открылось. Директорствовал в нем известный сибирский энциклопедист Иван Яковлевич Словцов. В Тюмени братья-реалисты жили на квартире, по свидетельству Германа, «очень скромно, отец лишь с трудом мог выплачивать полагавшуюся за нас плату хозяевам, и денег на лакомства или развлечения совсем не было, разве что дядя изредка пришлет 1-3 рубля».
Герман добавляет к детским годам несколько бытовых штрихов: «У Леонида было особенное пристрастие к естественным наукам – физике, химии, и, например, уже в письме от 27/IV 1882 года он сообщает: «Я кроме камней собираю разные вещества, например натр, соляную кислоту и т.д.». Постоянно он с чем-нибудь возился: или сдирает шкуру с какой-нибудь птицы, чтобы сделать чучело, или добывает водород, причем неожиданно производит взрыв, разлетается банка, стекла летят в меня, и мать бросается в испуге: «Что это он опять там «нахимостил»?» Молодой натуралист, однако же, не терял духа и при первой же возможности предпринимал новое очередное выступление». Леонид Красин был не лучше и не хуже большинства своих ровесников. Но талантливей и любознательней – бесспорно.
На склоне лет
О дальнейшей судьбе семьи Красиных Герман повествует следующим образом: «Первое время по возвращении отца из Сибири он с матерью и детьми жил в Харькове с Леонидом, а затем Леонид уехал на службу в Баку, они же переехали ко мне, в Москву, где через некоторое время отец получил службу в Московской земской управе в качестве заведующего одним из участков шоссейных дорог. Силы его, и духовные, и физические, были чрезвычайно разбиты, и оправиться вполне он уже не мог. В 1901 году он простудился, перенес крупозное воспаление легких в очень тяжелой форме, все-таки вышел из больницы, но, протерпев еще несколько месяцев мучительнейшей сердечной болезни, умер от паралича сердца 23 июня того же года. До последних минут он сохранял полную ясность мысли, и я помню, как среди мучений болезни радовался он первым проблескам революции и как мужественно ждал собственного своего конца. Леонид Борисович приезжал из Баку навестить отца во время болезни, а потом и проводить его в могилу. Он похоронен на церковном кладбище при селе Пушкино Московской губернии. Впоследствии вместе с ним похоронены также брат Александр и мать Антонина Григорьевна.
После смерти отца мама, окончательно утвердившаяся в звании «бабушки», поселилась в Москве с дочерью Софьей, бывшей замужем за студентом-сельскохозяйственником М.А. Лушниковым. Квартира сестры, как и моя, нередко служила в Москве для явок, собраний и пр., и «бабушка» была дружна и близко знакома со многими товарищами Леонида, старыми подпольщиками. В восстание 1905 года ей пришлось быть хранительницей печати ЦК, которую она прятала в своей прическе и в таком виде не раз проходила по улицам через военные и полицейские кордоны…»
В очерке использованы материалы Государственного архива Курганской области, Государственного архива общественно-политической документации Курганской области, Курганского областного краеведческого музея.
Анатолий Кузьмин.
Опубликовано в газете «Курган и курганцы» в 2011 году.
Памятник Л.Б. Красину в Кургане.
