Подписка на обновления сайтаУездный город Курган Тобольской губернии и на рубеже XIX-XX вв. оставался местом политической ссылки. Если история пребывания в Кургане ссыльных декабристов изучена и освещена довольно подробно, то ссылке революционных народников в 1860-1880-е гг. в историко-краеведческой литературе уделялось гораздо меньше внимания. Что же касается политической ссылки кон. XIX – нач. XX вв., то она отражена в ней еще скуднее. В советское время эту тему затронул М. Д. Янко применительно к биографии поэта и писателя П. Ф. Якубовича (Мельшина). О годах его жизни и литературного творчества в курганский период М. Д. Янко принадлежит несколько публикаций в разных изданиях, включая журналы и газеты [12; 13]. Еще раньше, в 1920-е гг., один из эпизодов жизни Якубовича с помещением архивных документов (в частности, протоколов его допроса жандармами) осветил в отдельной статье Ф. Г. Виноградов-Ягодин [2]. Пожалуй, единственная статья, посвященная не только Якубовичу, а всей небольшой колонии политических ссыльных в конце ХIХ века, принадлежит известному историку-краеведу А. М. Васильевой [1]. Состав курганских ссыльных в нач. ХХ в. рассмотрен автором настоящей статьи в отдельной публикации [10]. Ему же принадлежит газетная публикация «Последний приют в Кургане», в которой рассказано о поселении в городе М. Н. Чикоидзе. Название отразило тот факт, что для смертельно больного Чикоидзе недолгое пребывание в Кургане закончилось погребением на соборном кладбище [11].
В конце ХIХ века колония политических ссыльных в Кургане состояла в основном из революционеров, отбывших каторгу и переведенных в разряд ссыльнопоселенцев. В Кургане они проживали под гласным надзором полиции. В число поднадзорных ссыльных входили П. Ф. Якубович, М. Р. Гоц с женами, И. Я. Райх, Н. И. Емельянов, Н. Н. Дзвонкевич, М. Н. Чикоидзе, Е. Д. Левинсон. В сумме время их проживания в Кургане составило от нескольких месяцев до нескольких лет.
В отличие от лиц, переведенных в Курган на жительство, в город с разрешения властей неоднократно приезжали ссыльные с различной целью во временную отлучку из мест поселения в Восточной Сибири. В частности, в 1897 г. таким образом в Кургане побывали Ф. Я. Кон, Н. В. Яцевич и В. И. Сухомлин. В настоящей статье освещается история кратковременного пребывания в Кургане Феликса Яковлевича Кона.
В краеведческой литературе имеется две газетные статьи о приезде Кона в Курган. Одинаковые по названию («Феликс Кон в Кургане»), они были опубликованы в областной газете «Советское Зауралье» в 1964 и 1972 г. Автор первой из них, доцент Курганского пединститута Н. А. Лапин, опирался в изложении, причем не всегда точно, только на воспоминания Кона «За пятьдесят лет», без всякой ссылки на архивные документы [8]. Второй автор, Е. Владимиров, хотя и использовал архивные источники (из Государственного исторического архива СССР в Ленинграде и Иркутского областного архива), самому факту пребывания Кона в Кургане уделил в своей статье всего несколько строк [3].
Ф.Я. Кон
Переведенный в 1891 года в разряд ссыльнопоселенцев, Кон с женой и двумя детьми с лета 1896 года проживал в г. Балаганске Иркутской губернии. Женой Кона являлась участница процесса 17-ти, член партии «Народная воля» Христина Григорьевна Гринберг. Судебным приговором каторжные работы ей были заменены ссылкой на поселение в Восточную Сибирь. Супругами Кон и Гринберг стали в январе 1892 года. В силу царского манифеста срок ссылки жены сокращался и подходил к концу в 1897 году. К тому же она ожидала рождения третьего ребенка.
В этих условиях Кон по совету и «при активнейшем участии» сосланного в Балаганск известного народовольца М. А. Натансона предпринял попытку перед окончанием срока ссылки жены перебраться с семьей в Курган. Ведь получив статус «крестьянина из ссыльных», Кон получил и юридическое право перемещения в пределах Сибири. Но все-таки на подобное перемещение требовалось сначала получить разрешение у властей. Однако первое обращение Кона к иркутскому генерал-губернатору А. Д. Горемыкину с просьбой о разрешении проводить жену с детьми до Кургана постигла неудача. «От генерал-губернатора последовал отказ, - вспоминал много лет спустя Кон. – Я ответил на это жалобой на генерал-губернатора в правительствующий сенат. Дело затянулось. Мы уже считали было, что из всей затеи ничего не выйдет, как вдруг совершенно неожиданно получилась бумага с сообщением, что жене срок (ссылки – Н. Т.) месяца два тому назад кончился. Она уже могла ехать» [7, с. 454].
В изменившихся обстоятельствах проявленная Коном настойчивость наконец привела к успеху. Он добился на свое ходатайство разрешения на временную отлучку в г. Курган Тобольской губернии для сопровождения беременной жены, которая вместе с детьми направлялась на родину – в г. Николаев Херсонской губернии. Уведомляя об этом разрешении тобольского губернатора «для зависящих распоряжений», иркутский губернатор сообщил, что 20 марта 1897 г. «супруги Кон выехали из места их жительства – г. Балаганска Иркутской губернии в г. Красноярск» [4, л. 1а].
По какой-то причине в уведомлении иркутского губернатора жена Кона названа Верой, а не Христиной. Но особый интерес вызывает то, что сам Кон именуется не Феликсом, а Александром. Кстати, в деле о разрешении «государственному преступнику» Кону временной отлучки он зачастую называется именно Александром. Более того, отправляя из Кургана в Тобольск телеграмму, сам Кон подписался этим именем. В его воспоминаниях «За пятьдесят лет» прямого ответа на этот вопрос не содержится. Зато в автобиографии в самом начале отмечается: «Я родился в Варшаве 30 мая 1864 года. Родители, ассимилированные евреи, душой и телом были преданы делу освобождения Польши» [5, с. 447]. Очевидно, Кон при рождении был крещен по католическому обряду, по которому ребенок мог получить не одно имя.
Дорога от Балаганска до первой действующей железнодорожной станции (Канск Енисейской губернии) преодолевалась с большими трудностями. Рассчитывать на быстрое предоставление лошадей на почтовых станциях, где подчас многое зависело от произвола станционных писарей, не приходилось. «Пришлось нанять "вольных" (лошадей – Н. Т.), ехать не в почтовом тарантасе, а в простой и тряской телеге и вдобавок под дождем». Не оправдалась и надежда на то, что «еще до Канска удастся убедить железнодорожное начальство разрешить нам проехать на курсировавших уже служебных открытых платформах» [7, с. 456].
Добравшись до Канска, Кон с семьей пересел на пассажирский поезд. Путь до Кургана занял несколько дней. В воспоминаниях Кон ограничился одним предложением: «Дорога от Канска до Кургана не представляла никакого интереса» [7, с. 456]. Прибытие в Курган произошло 16 апреля 1897 г. [3].
«Извещенный телеграммой о нашем приезде, Михаил Рафаилович Гоц встретил нас на вокзале и отвез к себе на квартиру, где нас уже ожидала его жена» - Вера Самойловна (Хаимовна), урожденная Гассох [7, с. 456]. Супруги Гоц оказались в Кургане в 1895 г. после сокращения им срока каторжных работ за участие в 1889 г. в вооруженном сопротивлении ссыльных в Якутске. Из положения каторжан их перевели в разряд сосланных на житье. Местом жительства они избрали Курган.
М.Р. Гоц.
Выданное Кону проходное свидетельство с обозначением маршрута и времени на период отлучки следовало по приезде в Курган предъявить в полицейском управлении. Как политический ссыльный Кон подлежал гласному надзору полиции. Распоряжение тобольского губернатора Л. М. Князева о подчинении его такому надзору и о донесении ему в Тобольск «о времени его прибытия и отбытия из г. Кургана» запоздало. Курганский исправник И. Я. Трофимов получил это распоряжение гораздо позднее прибытия Кона в Курган [4, л. 2-3]. Кстати, в деле о разрешении временной отлучки рапорта исправника о прибытии и об учреждении гласного надзора за Коном не содержится.
Однако в день приезда Феликса Кона с семьей в Курган он появился в полицейском управлении не только для предъявления проходного свидетельства. Дело в том, что еще на пути в Курган он получил от проживавших в Варшаве сестер телеграмму, в которой они извещали о своем намерении приехать в Курган для того, чтобы повидаться с братом. «Я зашел к исправнику и вручил ему телеграмму в департамент полиции с сообщением о приезде родных на свидание и о необходимости в связи с этим задержаться некоторое время в Кургане» [7, с. 458-459].
Завязалась телеграфная переписка между Петербургом, Тобольском и Курганом. Департамент полиции запрашивал у тобольского губернатора, а тот у курганского исправника про родных Кона и «почему они [в] Кургане». Когда же выяснилось, что родных у Кона в Кургане нет, а в случае разрешения на проживание в Кургане он их вызовет, то ему было предложено конкретно указать, каких именно родственников и откуда он вызовет. Ответ за подписью исправника Трофимова озадачивает. В его ответной телеграмме губернатору 29 апреля 1897 г. говорилось, что Кон вызовет из Варшавы мать и сестру. Вероятно, такое намерение у Кона действительно имелось, но в воспоминаниях он упоминает только про сестер. 2 мая из департамента полиции последовало разрешение Кону остаться на месяц в Кургане. На следующий день извещение о нем по телеграфу отправилось в Курган [4, л. 4-12]. Собственно, к этому времени сестры Кона уже добрались до Кургана и успели встретиться с братом. Подтверждение этому содержится в письме проживавшего в Кургане ссыльного П. Ф. Якубовича, о котором речь пойдет ниже.
Одна из сестер, «жена купеческого агента» Елена Яковлевна Геринг, за участие в революционном движении состояла под негласным надзором полиции. О ее выезде 18 апреля 1897 г. из Варшавы в Курган письменно извещали тобольского губернатора варшавский обер-полицмейстер, а начальника Тобольского губернского жандармского управления (ГЖУ) его коллега из Варшавы. Оба они просили учредить за Еленой Геринг на время ее пребывания в Кургане негласный полицейский надзор и о результатах такового, как и о времени ее обратного выезда в Варшаву уведомить их. Поскольку общая полиция находилась в подчинении губернатора, то к нему, в свою очередь, с просьбой о соответствующем распоряжении обратился начальник Тобольского ГЖУ. Но полученное из Тобольска предписание курганский исправник исполнить не мог, так как Е. Я. Геринг к моменту его получения уже покинула Курган, выехав с сестрой обратно в Варшаву. Исправник лишь сообщил, что она «во время проживания в г. Кургане ни в чем предосудительном не замечена» [4, л. 16-21].
Следует отметить, что и за женой Кона не пришлось учреждать негласного надзора, хотя подобное предписание заблаговременно делалось еще в марте 1897 г., т. е. еще до приезда супругов Кон в Курган. Департамент полиции в порядке применения положения 1-го марта 1882 г. о негласном надзоре признал «полезным» подчинить ему жену Кона (причем именовал ее не Христиной, а Верой Григорьевной Кон), как бывшую политическую ссыльную, «на срок не менее двух лет» [4, л. 13-15]. Но семья Кона в полном составе в Кургане прожила всего один день для отдыха. Рожать третьего ребенка Христина Григорьевна Кон собиралась в родном Николаеве Херсонской губернии. «На следующий день после прибытия в Курган моя жена с детьми уехала, а я остался в Кургане», - вспоминал Феликс Кон. Тут же он сделал важное признание: «Как ни велик был соблазн – махнуть за Урал, - я не сделал попытки к побегу. В то время считалось нерушимым правило: для побегов не пользоваться официально разрешенными отлучками, так как это могло лишить ссыльных возможности пользоваться отлучками» [7, с. 458].
Длительное ожидание из Петербурга от департамента полиции разрешения на задержку в Кургане беспокоила Кона. Обратился же он именно в департамент, будучи уверенным, что иркутский генерал-губернатор А. Д. Горемыкин просьбу по телеграфу об отсрочке его выезда из Кургана ради встречи с родными во внимание не примет и обязательно откажет. Поскольку доведение ответа из департамента полиции лежало на курганском исправнике, то Кону лично приходилось наведываться к нему. «Родные успели приехать и уехать, а ответа от департамента не было и не было. Я зашел опять к исправнику и в шутливой форме заявил ему, что из-за волокиты в департаменте я задерживаюсь, а Горемыкин, чего доброго, уже рассылает повсюду оповещения о моем побеге. Курганский исправник принадлежал к породе добродушных, Горемыкину не был подчинен и, должно быть, поэтому даже с некоторым удовлетворением подтвердил мое предположение, добавив "пусть себе"» [7, с. 459].
Нельзя не упомянуть о попытке сестры Кона добиться для него разрешения временно отлучиться в Варшаву «для совета с врачами». Письменный ответ из Петербурга добирался до Кургана очень медленно и уже не застал Е. Я. Геринг в Кургане. Очевидно, исправник Трофимов все же сообщил его непосредственно Феликсу Кону. Департамент полиции счел, что ходатайство сестры «не подлежит удовлетворению, но Феликс Кон может обратиться к томскому губернатору с ходатайством о дозволении ему, для вышеуказанной цели, временного приезда в Томск» [4, л. 22]. Почему был назван именно Томск? Там с 1888 г. действовал университет с единственным факультетом – медицинским. Видимо, в департаменте предполагали, что Кон вполне мог бы обратиться за советом по поводу своего здоровья к врачам, преподавшим в университете.
Разумеется, наибольший интерес в период нахождения Кона в Кургане вызывают его встречи и общение с курганскими политссыльными, в особенности с М. Р. Гоцем и П. Ф. Якубовичем. Судить о них приходится лишь по воспоминаниям одного Кона. Поскольку во время встреч и бесед поднимались и обсуждались общественно-политические вопросы, включая перспективы революционного движения, то, по понятным причинам, в обычной переписке ссыльных откровений о содержании бесед в узком кругу не делалось.
С возрастающей силой на протяжении 1890-х гг. велась полемика между сторонниками народничества и марксизма. Кон признавался, что до окончательного выбора в пользу марксизма он, осужденный за принадлежность к польской партии «Пролетариат», находясь еще на каторге, подпал под влияние народнических идей. Ему понадобились годы для выработки прочного марксистского мировоззрения. Этот период пришелся на 1890-е гг., вобрав в себя и короткое пребывание в Кургане. «Я в это время очень много работал над собой, все более и более укрепляясь на пути марксизма» [5, с. 450].
Именно процесс продолжавшейся выработки марксистских взглядов самим Коном подталкивал его в беседах с курганскими ссыльными затрагивать тему идейной борьбы марксистов с народниками. «Из бесед с Гоцем я вывел заключение, что у меня с ним незначительное расхождение, что он так же, как и я, склоняется к марксизму. На деле впоследствии оказалось, что наши пути разошлись в разные и даже противоположные стороны» [7, с. 456]. Действительно, если Гоц и высказывался в 1897 г. сочувственно к марксизму, то это свидетельствует, что один из основателей в будущем партии социалистов-революционеров сам тогда находился в состоянии идейного поиска.
Между тем живший в Кургане Якубович состоял в переписке с идеологом народничества Н. К. Михайловским. Журнал «Русское богатство», куда Якубович посылал свои стихи и статьи, для Михайловского являлся легальной трибуной. Безусловно поддерживая идейные позиции Михайловского, Якубович еще на исходе 1895 г. в письме к нему выразил огорчение слухами «о какой-то новой генерации молодежи в России, которая, будто бы, поголовно увлекается теперь идеями экономич[еского] материализма (марксизма –Н. Т.), и между прочим, чуть ли не враждебно относится к Вам и Вашим произведениям» [9, с.171].
П.Ф. Якубович
Если с Гоцем Кон повстречался впервые в Кургане, то с Якубовичем и его женой Розой Федоровной он познакомился еще в период отбывания каторги на Каре и ссылки в Якутии. Они увиделись вновь через 6 лет именно в Кургане. И Феликс Кон уяснил из разговоров, что Роза Якубович, «честнейший человек по натуре», из всего пережитого стала скептически относиться к будущему революционного протеста, «однако считала необходимым из солидарности с товарищами принять в нем участие».
Что касается Якубовича, то в воспоминаниях Кон отметил, что его сотрудничество в журнале «Русское богатство» снискало ему известность в литературном мире. Поэтому творчество в виде стихов, прозы, публицистики и критики у Якубовича в курганские годы выдвинулось на первое место. «Идейно он тоже за истекшие шесть лет изменился. Он поправел и уже тогда был близок к идейному течению, известному впоследствии как н. с. (народные социалисты). Из беседы с ним я вынес впечатление, что он с головой ушел в литературу и что в революционном движении он уже участия не будет принимать. Этим я не хочу сказать, что он уже тогда сознательно решил не принимать участия в революции. Но со стороны это было уже тогда видно» [7, с. 457-458].
В опубликованных письмах Якубовича к политическому ссыльному П. А. Грабовскому в Тобольск фамилия Кона появляется один раз 4 мая 1897 г. Кон упомянут вместе с другим ссыльным, находившимся в Кургане во временной отлучке – Николаем Васильевичем Яцевичем. «Из других товарищей приезжали сюда для свидания с родными Яцевич и Кон. Оба они еще здесь, хотя на днях улетучатся. Первому разрешено посетить на 2 месяца родину – Полтаву, ко второму уже приезжали сестры» [6, с. 59-60].
Так как разрешение Кону на задержку в Кургане пришло уже после отъезда его сестер, то он предоставленным ему временем воспользовался для поездки в другой город. «Я взял соответственное удостоверение от исправника и…на следующий же день уехал в Омск. Здесь вся жизнь политических ссыльных была связана с редакцией газеты «Степной край». По моей оценке это была лучшая газета в Сибири». Свои корреспонденции в нее посылали из Кургана Гоц и Якубович. Кон посетил редакцию, повидался и познакомился «с вольными и невольными обитателями Омска». Его сотрудничество в «Степном крае» оказалось недолгим ввиду произошедшей вскоре смены редакции и ее общественно-политического направления [7, с. 459-460].
После проведенных двух дней в Омске Кон вернулся в Курган. Решив более не задерживаться, 11 мая 1897 г. он отправился из него в обратный путь в Балаганск. О выбытии Кона из Кургана исправник Трофимов известил рапортом губернатора, а последний уведомил об этом департамент полиции, иркутского губернатора и начальника Тобольского ГЖУ. В рапорте Кон именовался не Феликсом, а Александром («Александр Яковлев Кон» [4, л. 24-26]. Между тем после выезда его из Кургана от иркутского губернатора в Тобольск было доставлено известие о том, что в силу царского манифеста 14 мая 1896 г. ссыльнопоселенцу Кону разрешалось «приписаться к одному из городских мещанских обществ в Сибири» [4, л. 27].
Сибирский период жизни Ф. Я. Кона длился 18 лет (с 1886 по 1904 г.). Находясь с 1891 г. на положении ссыльнопоселенца, он деятельно проявил себя на поприще журналистики и этнографии. Большой вклад Кона в этнографическое изучение русского и коренных сибирских народов, оцененный еще в советское время, не забыт и с благодарностью отмечается и в наше время.
Список источников и литературы
1. Васильева А. Тревожный запах багульника (Они жили в нашем городе) / А. Васильева // Курган и курганцы. – 1999. – 29 окт. – С. 3.
2. Виноградов Ф. Из жизни Якубовича в г. Кургане / Ф. Виноградов // Каторга и ссылка. – 1929. – Кн. 6(55). – С. 143-151.
3. Владимиров Е. Феликс Кон в Кургане / Е. Владимиров // Советское Зауралье. – 1972. – 31 авг. – С. 4.
4. Государственный архив в г. Тобольске. Ф. 152. Оп. 16. Д. 22.
5. Деятели СССР и революционного движения России: энциклопедический словарь Гранат. – Репринтное изд. – М.: Советская энциклопедия, 1989. – 832 с.
6. Из переписки П. Ф. Якубовича // Русское богатство. – 1912. – № 5 . С. 41-64.
7. Кон Ф. За пятьдесят лет. / Ф. Кон // 2-е изд. – М: Советский писатель, 1936. – Т. 1-2. – 516 с.
8. Лапин Н. Феликс Кон в Кургане / Н. Лапин // Советское Зауралье. – 1964. – 19 июля. – С. 4.
9. Письма П. Ф. Якубовича к Н. К. Михайловскому 1895-1899 гг. (публикация И. Д. Якубович) // Русская литература. – 1989. - № 3. – С. 167-180.
10. Толстых Н. Ю. Политическая ссылка в Курган и уезд в начале ХХ века / Н. Ю. Толстых // VI Зыряновские чтения: материалы Всерос. науч. – практ. конф. (Курган, 11-12 дек. 2008 г.). – Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2008. – С. 72-74.
11. Толстых Н. Последний приют в Кургане / Н. Толстых // Курган и курганцы. – 2016. – 26 янв. – С. 7.
12. Янко М. Народоволец в Кургане / М. Янко // Урал. – 1960. – № 11. – С. 172-174.
13. Янко М. Д. П. Ф. Якубович в курганской ссылке / М. Д. Янко // Проблемы теории и истории русской литературы. – Свердловск, 1966. – Сб. 49. – С. 56-73.
Н. Ю. Толстых, МКУ «Центральная библиотека Варгашинского района», п. Варгаши, Курганская область.
Публикация: Зыряновские чтения: материалы Всероссийской научно-практической конференции «ХХ Зыряновские чтения» (Курган, 1-2 декабря 2022 г.). - Курган, 2022. – С. 88-92.
