Подписка на обновления сайтаМолодость Анисима Родионовича Калмыкова (1904-1989) пришлась на эпоху революционной ломки и коренных социально-политических изменений в России. Свои же воспоминания он писал уже в иное, достаточно спокойное время, в 1968 г., когда Советский Союз казался незыблемым и ничто еще не предвещало сокрушительных событий конца прошлого века. До них он не дожил, застав лишь первые годы объявленной «перестройки» всей страны.
В связи с исполнившимся в этом году 110-летием со дня рождения нашего земляка (родиной А.Р.Калмыкова является село Варгаши) «Маяк» публикует отрывок из его воспоминаний. Этот отрывок относится к периоду, когда Калмыков состоял в Российском Коммунистическом Союзе Молодежи (комсомоле). Комсомолец первого призыва, он, разумеется, в силу возраста должен был его покинуть. Но с выходом на пенсию Анисиму Родионовичу довелось постоянно соприкасаться с новыми поколениями молодежи, встречаться с их представителями как ветерану комсомола и компартии. Страницы областных и районных газет, включая «Маяк», хранят сведения о тех встречах. Они же сохранили беседы и воспоминания Калмыкова о своем участии в молодежном движении.
Предлагаемый нашим читателям отрывок ранее не публиковался и затрагивает в особенности события восстания 1921 г., известного прежде обычно под названием Ишимского кулацко-эсеровского мятежа. Современная оценка тех давних трагических событий изменилась и не сводится к простому «бандитскому» мятежу крестьянской верхушки – кулачества. Ряды недовольных властью в крестьянстве были намного шире. Вот почему восстание отличалось массовостью протеста. Чтобы его подавить, потребовалось привлечь Красную Армию, а введение новой экономической политики (НЭПа) привело, наконец, к затуханию протеста. Примечательно, что хотя Калмыков в воспоминаниях называет восставших бандитами, это не помешало увидеть в их рядах также «братьев по классу». Но жестокая логика гражданской войны, как показывает история, даже кровных братьев разбрасывает по враждебным лагерям. Теперь уже признается, что антикоммунистическое восстание 1921 г. было завершающим этапом гражданской войны в Сибири. К настоящему времени о нем опубликовано немало архивных документов, но воспоминания такого очевидца и участника, как А.Р.Калмыков, от этого не утрачивают интереса, представляя нам картину кровавого междоусобия.
После получения юридического образования А.Р.Калмыков в 1930-1950-е гг. работал в судебных органах и обеспечивал деятельность органов юстиции, чем снискал себе заслуженное уважение и авторитет. Подтверждением значимости его трудовых заслуг служит недавнее решение Курганской городской Думы об установлении памятной доски на доме в Кургане, где он жил.
Анисим Родионович Калмыков, 1921 год.
В первых числах февраля месяца 1921 года на территории Зауралья вспыхнуло так называемое Ишимское кулацкое белогвардейское восстание, оно распространилось и на многие волости Курганского уезда, восставшие под руководством кулаков, духовенства и недобитых колчаковских офицеров преследовали цель свержения власти Советов, уничтожения коммунистов и восстановления господства буржуазии.
Для отражения и разгрома мятежа были созданы коммунистические отряды частей особого назначения (ЧОН), которые комплектовались из добровольцев: коммунистов, комсомольцев и беспартийного актива. Мы, комсомольцы Сычевской волости, были зачислены в Лебяжьевский отряд Курганского коммунистического батальона ЧОН, которым командовал отважный, бесстрашный местный коммунист Игнат Прокопьевич Муратов. «Гроза контрреволюции», - так звали его все.
Нас всех коммунистов и комсомольцев по боевой тревоге вызвали в Сычевский волком партии, ознакомили с обстановкой и выдали оружие, женщин и многих пожилых небольшими группами вернули в свои сельсоветы для несения охранной службы (так как в нашей волости кулаки выступать против Советов с оружием не решились, занимали выжидательную политику), а нас, парней-комсомольцев и некоторых молодых по возрасту коммунистов, немедленно направили под командой коммуниста Степана Сухогузова в Лебяжьевский сводный боевой отряд. По прибытии на место нас на ходу обучили основам военного дела и отправили в бой с тысячными ордами белой банды. Мы вели бои против бандитских отрядов на территории Лебяжьевской, Елошанской, Арлагульской, Марайской, Мостовской, Макушинской, Мокроусовской, Могилевской, Моршихинской и других волостей.
В боях с белобандитами много наших коммунистов и комсомольцев пало смертью храбрых, многие коммунисты, комсомольцы и советские активисты в начале восстания были внезапно захвачены бандитами и казнены. При взятии нашим отрядом Мокроусово были обнаружены сотни трупов казненных с отрезанными ушами, носами, отрубленными конечностями и т. д. Конечно, мы, глядя на эти чудовища, не могли остаться равнодушными.
В борьбе с бандитами наши отряды ЧОН совершали подлинный героизм, они вели неравную борьбу с явно превосходящими силами противника. Например, наш отряд насчитывал от 150 до 300 человек бойцов, а часто ему приходилось вступать в бой с тысячными ордами бандитов и в большинстве случаев одерживать победу, обращая врага в бегство. Из множества приведу лишь один очень памятный пример. Нашему командиру отряда Муратову разведка донесла, что бандиты намерены прекратить курсирование бронепоезда на переезде Курган-Макушино и остановить движение по нему вообще. Для этой цели намерены ночью подойти с севера к железной дороге и на рассвете разрушить железнодорожный мост, расположенный в 3-4-х километрах западнее ст. Лебяжье, вблизи дер. Слободчики, а затем в обход с юга ворваться в Лебяжье; в это время главные силы бандитов должны были ворваться в Лебяжье через дер. В.-Глубокое с севера, разбить наш отряд, овладеть поселком и станцией Лебяжье. Для отражения атаки врага командованием отряда были приняты срочные меры, на охрану железнодорожного моста направлена группа бойцов под командованием коммуниста Бушуева, в которой нас было 25 человек. На вооружении мы имели винтовки, сабли, гранаты и один ручной пулемет «Люйс»; как было приказано, заняли оборону с южной стороны насыпи полотна железной дороги, вперед выслали дозорных. Местность открытая, кругом степь. Перед утром дозорные донесли, что крупная вражеская колонна движется по направлению к нам. Вскоре движение врага было очевидным, но огонь мы долго не открывали из-за ограниченности боеприпасов. У нас был закон стрелять только по мишени, открыли огонь, когда движущаяся толпа была совсем близко. Стрельба нами велась организованно и точно, враг сделал попытку к обходу нас с флангов, мы открыли круговой огонь. Когда было уже светло, оставшиеся в живых бандиты беспорядочно бежали обратно. На поле боя осталось убитыми свыше 100 человек и около 30 человек, тяжело раненных, большинство из которых потом скончалось, а у нас, кроме 3-х раненых, потерь не было.
В это время основные силы нашего отряда нанесли сильный, внезапный удар по основному формированию бандитов, сосредоточенным на севере от Лебяжья, в районе деревни В.-Глубокое. Враг оставил на поле сражения несколько сот убитыми, в панике бежал на север в направлении Мокроусово-Ялуторовск и больше к Лебяжье не приближался, а наш отряд преследовал его дальше Мокроусово до полного разгрома.
Нашему успеху в борьбе против мятежников сопутствовало то, что мы сознательно защищали дело трудового народа, идеи коммунизма, а большинство участников банды не имели никаких целей вооруженной борьбы против своих братьев по классу, они на эту авантюру были спровоцированы под влиянием кулацкой и религиозной агитации, поэтому шли неуверенно и трусливо.
К июлю месяцу 1921 года бандитские формирования в основном были разгромлены. Но нас, значительную часть комсомольцев, с нашего согласия не демобилизовали, оставили в Курганском уездном батальоне ЧОН; на нас было возложено оказание помощи органам ВЧК в вылавливании остатков повстанческих группировок, а потом несли охранную службу на территории своей волости.
В 1923 году, после упразднения войск ЧОНа, желающих комсомольцев-чоновцев командировали на учебу в военные школы красных командиров. В частности, я учился в 9-й Иркутской военной школе комсостава РККА, но из-за тяжелого заболевания ног, полученного в период борьбы с бандитизмом, в марте месяце 1924 г., согласно заключению военно-врачебной комиссии, мне был дан долгосрочный (6-месячный) отпуск, с последующим прохождением по месту жительства военно-врачебной комиссии на предмет определения годности быть красным командиром. По прибытии на родину в Варгаши по направлению райкома РКП (б) период 6-месячного отпуска работал на оперативной работе в органах милиции. В конце августа месяца 1924 г. военно-врачебная комиссия Курганского окрвоенкомата признала меня негодным по состоянию здоровья, и я был уволен в запас.
После чего я был направлен на учебу в Курганскую окрсовпартшколу, а после окончания ее был рекомендован на работу секретаря Мокроусовского райкома комсомола, где я работал с октября 1925 г. по декабрь 1926 г., а потом был выдвинут на ответственную работу в Курганский окружком ВЛКСМ, откуда в январе 1928 года по мобилизации парторганов был направлен для работы в судебные органы.
В период годичного обучения в совпартшколе я познакомился с девушкой, комсомолкой, соученицей из дер. Р.-Молотово Марайского района (ныне Яблочное Варгашинского района- Н.Т.). Оказалось, что она была одной из тех комсомольцев, которых наш отряд освободил из-под ареста белобандитов в 1921 году и спас от смерти. Это была Ветрова Нюра, с которой мы в феврале месяце 1926 г. вступили в брак и живем в полном согласии вот уже 42-й год, воспитали 4-х детей, из них трое члены КПСС, а Анна Александровна, теперь уже Калмыкова, является членом КПСС с 1928 года. Теперь мы, согласно партустава КПСС, могли бы иметь свою парторганизацию в составе 5 человек, а внуки есть уже комсомольцы.
Подготовил к печати Н. Толстых
Напечатано: Маяк. – 2014. – 25 дек. – С.9.
