kurgangen.ru

Курган: история, краеведение, генеалогия

Зауральская генеалогия

Ищем забытых предков

Главная » История населенных пунктов Курганской области » Звериноголовское село » Поэтическое эхо прошлого

О проекте
О нас
Археология
В помощь генеалогу
В помощь краеведу
Воспоминания
Декабристы в Зауралье
Зауралье в Первой мировой войне
Зауралье в Великой Отечественной войне
Зауральские фамилии
История населенных пунктов Курганской области
История религиозных конфессий в Южном Зауралье
История сословий
Исторические источники
Карты
Краеведческие изыскания
Книга памяти зауральских краеведов и генеалогов
Репрессированы по 58-й
Родословные Зауралья
Улицы Кургана и его жители
Фотомузей
Персоны
Гостевая книга
Обратная связь
Сайты друзей
Карта сайта
RSS FeedПодписка на обновления сайта




Поэтическое эхо прошлого

Само название станицы овеяно поэзией. Про огромную звериную голову не знают только разве грудные младенцы. А так во всей казачьей округе рассказывают, что в давние времена здесь нашли огромную голову могучего зверя. Голова так поразила, что ее навсегда закрепили за названием селения.

Праздники

Фольклор казаков отличается от народной поэзии иногородних. В преданиях сохранился Егорьев день - 6 мая. Это  День Георгия Победоносца, который в казачьем обиходе прозывается Егорием. Святому Егорию молились на урожай и на спасение от диких зверей. Егорий - хранитель стад и податель весенней влаги, хранитель ключей, которыми он отпирал землю после зимних холодов  и выпускал теплую росу. Вот почему сохранилась и до сегодняшнего дня примета — не сеять огородные растения до Егория: «Сей до Егория, если есть двое семян». Мы-то сейчас и до Егория управимся. А пленка и теплица на что?

Главным центром праздника Егория была площадь перед церковью. Рассказывал казак Степан Степанович Терещенко, захвативший конец 19 века, что самым многолюдным  был Егорий в Зверинке. Было на что поглядеть! Нарядные казачки — яркие, веселые, статные, прямые, востроглазые! А кони! Вычищенные, блестевшие на солнце. Над сбруей в каждой семье колдовали, узелком ремешки не завязывали. Конечно, болели за своих — предстояли рубка лозы и джигитовка. Без знания коня, слитности с ним, тренировок — нечего было и соваться! Задачка была не легче, чем в цирке. Попробуй-ка вырубить лозу, как по линеечке, на полном скаку! Попробуй на лету подцепить брошенный девушкой платочек, пролететь под брюхом коня, вспрыгнуть на спину летящего коня-птицы, слиться с ним, прилепившись, то к его спине, то к левому боку, то к правому. Смелые, лихие, ловкие казаки были. Да и как не вспомнить слова старой  казачки А. Лосевой из Казак-Кочердыка: «Опять же трезвы были!».

Песни

Песни – любовь казачества. Пели, поют и, думаю, будут петь!

В 1890 году вышел в северной столице «Сборник Уральских казачьих песен». Собрал и издал  его Н.Г. Мякушин. В книге отмечается, что в казачестве любят петь о не узнавании казачкой своих дорогих мужа и сына, долго ходивших походами. Песня была понятной всем. Она тревожила, напоминала о прошлом, говорила о возможном будущем. По всем станицам и отрядам ее знают и сейчас.

В 1995 году песню записали во время фольклорной экспедиции КГУ от С.И. Неешсало.

Пели мелки пташечки.

Был слышон голосок,

Два храбрых героя

Просились ко вдове.

Любезная хозяюшка!

Пусти нас ночевать.

Хозяйка отвечала:

- Господь меня хранит!

Я печки не топила,

Гостей я не ждала

- Любезная хозяюшка,

Не нужно ничего.

Мы завтра на рассвете

В поход рано пойдём.

А далее, как говорится, по тексту: признались мужчины, кто они. Согрели душу жены и матери.

Н.Г. Мякушин отметил отражение в народной поэзии отношение со Степью, напряжённую жизнь пограничья. Эта напряжёнка сказалась в сюжетах, которые затрагивали государственные дела и личные драмы. Казачье Притоболье сохранило балладу о встрече матери и дочери – полонянок, украденных «кыргызами».

Как за речкою

Да за Дарьею

Злы татарове

Дуван дуванили.

На дуваньице

Доставалася

Тёща зятю.

Как повез тещу зять

Во далёку степь,

Во далёку степь

К молодой жене.

- Ну и вот жена,

Тебе работница,

С Руси русская

Полоняночка.

Ты заставь её

Три дела делати.

Первое дело –

Дитя качать,

Другое дело –

Куделю прясть,

И третье дело –

Гусей пасти.

Полоняночка

Колыбель колышет,

Колыбель колышет,

Вот качает дитя,

Вот качает дитя,

Приговаривает:

- Ты баю, баю,

Боярский сын,

Ты по батюшке –

Зол татарчонок,

А по матушке –

Ты русёночек,

А по роду-то

Мне ты – внучёночек,

Ведь твоя-то мать –

Мне родная дочь,

Семи лет она

Во полон взята

Песню когда-то привезла мне студентка Лида Рябкова из Звериноголовского.

В 1904 - 1906 годах Россия  услышала голос самобытной культуры  Уральского казачества: вышли четыре тома А. И. Мякутина «Песни оренбургских казаков». Первый том хранит посвящение «Его императорскому Высочеству Государю-наследнику цесаревичу и Великому князю Алексею Николаевичу, августейшему атаману всех казачьих войск». Книга забрана в дорогой красный шелк, как в оклад.  Я держала в руках эти книги, бережно хранимые в отделе редких книг Государственной публичной библиотеки в Москве.

Четыре тома, четыре фолианта. Какое песенное богатство, какая культура казаков! А какая устная история! Как служилый народ дорожил Отечеством, его прошлым!  Настоящее и будущее надлежало защищать - по законам писанным и установленным жизнью.

Первый том занимают книги исторические. Второй – былевые. Третий – бытовые,  четвертый — песни обрядовые, духовные стихи и т.д. Эти фолианты сохранили духовность казачества, в том числе  и казаков Звериноголовской. Станица — одна из многих казачьих поселений, откуда уходили в походы  и куда возвращались, если повезет. Где несли круглосуточную охрану границы, трудились, любили, страдали, растили детей, веселились в праздники, пели, плясали, сохраняли старину  и не отбрасывали доброе из нового. Словом, жили.

Открывают первый том  песни о походах Ивана Грозного и Ермака. Двенадцать текстов отведено самому поэтическому лицу нашей истории — Степану Разину. Не влетела мне в голову мысль — посчитать количество песен звериноголовцев. Однако фамилии земляков и их песни я отметила. Составитель собрания песен под каждым текстом поставил фамилии исполнителей  и даже место их проживания.

Одним из знатоков песен был нестроевой старшина станицы Звериноголовской  Иван Матвеев. Он напел множество разных песен. Если бы все подобрать, то получится концерт в двух отделениях. Иван Матвеев знал песни исторические, в том числе редкую, о смерти Александра I. Мотив смерти царя, обещавшего в Рождество домой быть, подан как беда России и семьи воина. «Его родима маменька не спит день и ночь», все из окошечка в окошечко глядит. Словом, как любая мать, у которой сын служит Отечеству. Только почести царю возданы иные:

Что двенадцать генералов на главах

Его несут,

Что двенадцать офицеров ворона

Коня ведут (т. 1, с. 107)

Турецкая война 1828 года, ее осмысление казачеством отразились в песне, которую приведем в сокращении:

Меж горами, меж долами

Турки с разными чалмами

Поднялись на нас.

Пистолеты зарядили,

Все кинжалы обнажили,

Крикнули: «Алла!»

Чаю, кофею сварили,

Трубки важны закурили.

Но тут появились казаки. И началось!

Турки кофе не допили,

Трубок важных не скурили…

Разбросав чалмы и шали,

Все кинжалы побросали,

Кой как босиком! (т. 1, с. 143)

К войне и беде не привыкнуть. Однако можно свихнуться,  если зациклиться на одних бедах. Важно найти ободряющее слово, которое снимет напряжение. Казаки находили. Об этом говорит  окрашенная комическим светом песня о наступлении   на Кокандское ханство в 1861—62 годах:

Оренбургски казаки по степям гуляли,

А кокандцы-дураки крепости бросали.

Когда ядра полетели,

То «тамыр, тамыр» запели,

Тамыр, тамыр бар…

Когда ядра полетели, то «коканцы» закричали:

«Ай, урус, кильды, шайтан!» (т 1, с. 156).

Пел и казак Михаил Кандалов, славя генерала М. Скобелева:

Белый, как лебедушка,

Ясный, как сокол ( т.1, с.  215).

Казак Григорий Матвеев, тоже из Звериноголовской, знал песни о туркестанских походах:

Во дикой степи бывали,

Много горя принимали,

Много горя принимали,

Шестьсот пушек заряжали ( т.1, с.174)

Исторические песни мало кто знает сейчас. Лет двадцать назад я их  записывала от Н.В. Бавина из Усть-Уйского. Да и то немного. Думаю, потому они не удержалась, что ушли из жизни походы. Исторические песни - устная газета об истории - уступили место радио, печати, телевидению. К тому же, основными исполнителями песен, начиная с Великой Отечественной войны, стали женщины, которые, слава Богу, как говорится, только в походах не маялись. Старинных песен в собрании Мякутина много. В них слышен  голос прошлого. Записывал песни от нестроевого старшины Ивана Матвеева подъесаул Тимофей Шамин, урядник станицы Усть-Уйской. Записывал грамотно, как будто только этим делом и занимался. Видно, записи и «прокручивал» потом по памяти. Да и перепроверить их не всегда было возможно. Сохранилась лирика.

Иван Матвеев пел заветное:

Не кукуй, кукушечка, во сыром бору (т. 3, с. 32, 33).

В конце 20 века мы услышали в Звериноголовском  ту же песню  от Шилковой Анастасии Степановны, 1903 года рождения.

Не кукуй, кукушечка,

Во сыром бору,

Ой, не роняй слезоньки

Ты во быстру реку.

Ой, быстрая реченька

Завсегда холодна.

А я, молоденька,

На чужой стороне.

Ох, плакать не смею,

Мне тужить не велят.

Ох, только велят мне

Полегоньку вздыхать.

Ой, сяду на лавочку,

Распечалюсь одна.

Ох, много хороших,

Только милого нет.

Ох, мой-то миленький,

Он гуляет в саду.

Ох, щиплет, ломает

Он зелен виноград.

Ох, ветки бросает

Он ко мне на кровать.

Ох, спишь ли, не спишь ли

Моя возлюбленная?

Ох, сплю я, не сплю же,

Только вижу во сне,

Ох, сплю я, не сплю же,

Только вижу во сне.

Здесь каждая строфа из  двух строчек повторяется.

Иван Матвеев все пел и пел. Завел:

Как по улице по Швецкой,

В стороне было немецкой,

Генеральский сын гуляет…

Не успели затихнуть последние звуки песни о генеральском сыне, как зазвенело новое, пронзительно горькое:

Вечор душа—девица,

Колечко мне дала,

Дарила, говорила:

- Носи, не потеряй! (т.3,с.52).

Как же – не потеряй! Потерял. Спел казак:

При широкой долине

Плывет печальная луна,

Не слышно шума городского,

Не слышно песен ямщика  (т. 1, с. 34)

А дальше заиграл другое: «Выйду я на реченьку», «Ходила младешенька», «Калина со малиной рано расцвела».

Знали в казачьем Притоболье песню «Люблю я казаченьку, люблю  молодого».  Ее пели Иван Матвеев и Григорий Титов из Звериноголовского, казачка Александра Андреевна Лосева из Усть-Уйского. Песня о  любви, драме  казака и любящей его Марусеньки.  Ведь просил же  ее казак разбудить рано утром. Пожалела, не разбудила, дала поспать служивому, любуясь на сонного красавца. И погубила буйную головушку (т.3, с.98).

Из старины в наш день перешла баллада о семейной драме, раскаяние казака, срубившего голову с неверной жены. Записали мы песню в 1995 году от Анны Афанасьевны Рябковой:

Ехали казаки со службы домой,

На плечах погоны, на грудях кресты.

Едут по дорожке, родитель стоит.

- Здорово, папаша! Здорова ли семья?

- Семейка, слава Богу, прибавилася,

Женка  молодая сыночка  родила.

Сын отцу ни слова. Садится на коня,

Подъезжает к дому родительскому.

Мать встречает с улыбкой,

Жена-то вся в слезах.

Мать - от сына просит:

Прости, сын, жену.

-Мать, тебя прощаю,

Жену-то никогда.

Закипело сердце в казацкой груди,

Заблестела сабля во правой руке.

Скатилась голова с неверной жены.

- Что же я наделал? Что набедил?

Малого ребенка я осиротил,

Женку похоронят, меня закуют, 

Малого малютку в приют отдадут.

Среди певцов есть имена подъесаула Н. С. Головина, Григория Матвеева, Павла Матвеева. Много записывал сотник Д. Е. Пичугин.

Украсили собрание казачьей лирики песни о прощании казака с домом и о возвращении его домой: «Прощай, родимая станица», «Прослужил в полку три года», которые и сейчас радуют слушателей в исполнении современников.

Я много раз слышала от казаков дивную песню о вечной любви, однажды и навсегда данной судьбой.  Ее играют и молодые, переливая волной голоса. Волнует своим талантом и любовью к старинным песням  А. И. Григорьева.

Ой, там на горе, ой, там на крутой,

Ой, там сидели пара голубей.

Сидели они, любовалися,

Сизыми крыльями обнималися.

Откуда взялся охотник - злодей,

Разбил, разлучил пару голубей.

Он голубя сбил, голубку словил,

Взял под полу, понес до дому.

Принес до дому, пустил по полу,

Насыпал пшеницы под коленицы.

Налил водицы под самые крыльцы,

Пустил голубку, а сам ушел.

Голубка не ест, голубка не пьет,

Все на ту гору плакать идет.

- Голубка моя, сизокрылая,

Что же ты такая плакливая?

- А как мне не быть  плакливою,

Была нас пара, осталась я одна.

- Летай, выбирай, который милей.

- Я летала, я выбирала. Но нет того,

Как я любила: не так он ест,

Не так он пьет, не так он и гули

До дому ведет.

Казак и нечистая сила

Жизненные наблюдения А. А. Кандалова привели  к любопытным выводам: хозяйство в крепости вели женщины. У мужчин была мужская работа-служба.   Она и возвышала казака в его собственных глазах. Видимо, это было заметно. Самомнение не всем было по нюху. Вот и возникали рассказы о том, как опростоволосился  казак. Рассказчики  ставили его в  кромешные ситуации и наблюдали, как же герой выпутается. Рассказы веселили и страшили.  Страшили нездешней силой, а веселили тем, как храбрец выбирался из таких испытаний.

Вот что поведала Анна Афанасьевна Рябкова.

«Пашня была с просом. Повадились на это просо утки. Послал отец сына стрелять этих уток, караулить поле.  Когда сын пошел туда, ему дорогу перебегала собака. Он убил ее. Пришел в избушку, где должен был ночевать. Лег на печь, лежит. Вдруг слышит: поднялся сильный ветер, деревья заскрипели, загрохотало вокруг. В избушке  слышится, что сидит какая-то женщина, расчесывает волосы. Он испугался, побежал. Выбежал из избушки - все стихло. Хватило страху на всю жизнь!»

Очень популярными были былички о казаке в бане. Рассказывает Воденникова Анна Александровна, 1921 года рождения.

«Пришел один мужик в баню. Вымылся и стал одевать рубаху. В бане было темно и он думает: на левой стороне или на правой у меня рубаха? И слышит сзади голос: - «Не видишь, пуговки блестят!»  Мужик тут и дверь лбом открыл».

Но и это еще не все.

«Собрался мужик в баню, приходит к нему кум. И пошли они с кумом в баню. Хозяин не может достать  воды, а кум говорит: «Давай, я тебе зачерпну». И вытянул руку через всю баню за ковшиком с водой. «Кум, а рука-то у тебя какая длинная!» А кум и говорит: «И нога!» и открыл ногой дверь, вытянув ее через всю баню».

Анна Александровна рассказала еще одну быличку, слышанную в детстве. Она о том, что и на старуху бывает проруха. Оказывается,  что и знаток «словинки», то есть колдун, тоже попадает в переделку, общаясь с нечистой силой.

«Жил-был мужик – знаткой! Пойдет, куда хочет, наберет, что захочет, так как знал «словинку». А другой ему и говорит: «Научи, мол, меня этой словинке».

- Пойдем, - говорит знаткой, - только  делай то, что я хочу, а не то худо будет. И пошли они в баню. В двенадцать часов ночи дверь открывается, и забегает в баню пес ростом с лошадь, из пасти огонь пышет.

- Лезь к нему в пасть, - говорит знаткой. А тот - бежать. И стал знаткой ему вслед ножи кидать. Да не попал.  Несколько дней знаткого никто не видел.  И тут вдруг пришел весь побитый, измученный, ругает того мужика.

- Ах, ты, мошенник, не послушал меня! Черти меня самого еле живого оставили. Мне самому пришлось в пасть к нечистой силе лезть!».

В.П. Федорова, доктор филологических наук, профессор КГУ.

Опубликовано в краеведческом сборнике «Станица на Тоболе». Курган, 2002г.



Дизайн и поддержка | Хостинг | © Зауральская генеалогия, 2008 Business Key Top Sites