Подписка на обновления сайтаСегодня в деревне Иковское Белозерского района живет не более пятидесяти человек, и находится она на периферии событий. Мало кто знает, что здесь было одно из первых русских поселений на Тоболе, и история у него давняя, неизведанная...
Отчаянный слободчик Кондрашка Замятнин и дотошный боярский сын Лев Поскочин
Иковская слобода была задумана при первой рекогносцировке местности как опорный оборонительный пункт при впадении реки Ик в реку Тобол. Грамоту об устройстве слободы получил Кондрашка Кондратьев сын Замятнин. Родился он в Тюмени, где и служил в конных казаках. В 1681 году он в сопровождении двух беломестных казаков, двух оброчных крестьян и двух захребетников прибыл на необжитое место.
Главную опору слободы составляли беломестные казаки. Денежного и хлебного жалованья им не полагалось, зато они освобождались от налога за землю, то есть «служили с пашни». Среди тех, кто пришел вместе с Кондратием Замятниным из Тюмени – «конного казака сын» Гришка Максимов сын Чюсовитин и сын слободчика Федька Кондратьев сын Замятнин.
После того, как слободчик и его сотоварищи застолбили слободу, к ним прибыло подкрепление из беломестных казаков. Второй сын слободчика Гришка Кондратьев сын Замятнин приехал на новое место годом позже.
А вот Федька Семенов сын Пшеничников родился в Устюге Великом на посаде, и принадлежал к сословию государственных крестьян. Федоско Карпов сын Трубин происходил также из крестьян, но Ирбитской слободы. Якунка Константинов сын Лихачев родился в Киргинской слободе, был сыном крестьянина. В Иковскую слободу он прибыл в 1682 году, где и записался в беломестные казаки. Сенька Гаврилов сын Падера родился тоже в посаде Устюга Великого в семье стрельца. В Сибирь он пришел в 1677 году и служил в Тобольске в солдатах. На речку Ик приехал уже в 1683 году. Стрелецкий сын из Великого Устюга Ганка Гаврилов, прежде чем записаться в казаки, 14 лет жил в Тобольске в захребетниках.
Вместе со слободчиком в устье реки Ик в 1681 году прибыли оброчные крестьяне Филька Дмитриев сын Уткин из Устьянской волости Устюжского уезда, Моська Прокопьев из волости Всех Святых Устюжского уезда. Ромашка Артемьев сын Кошкин также родился в Устьянской волости Устюжского уезда, жил «за великим государем во крестьянах». В Сибирь пришел в 1672 году и состоял в Шадринской слободе в десятинной пашне 9 девять лет. А потом сдал эту пашню пришлому человеку Ваське Герасимову и перебрался в числе первопоселенцев в Иковскую слободу.
Еще одна категория местных жителей – захребетники. Жили они своими дворами, обрабатывали землю, но денежного оброка государству не платили. После переписи такой оброк на них и накладывался. В первые годы в числе захребетников были уроженец Тигинской волости Каргапольского уезда Макарко Павлов да Федька Семенов сын Устюжаня из волости Всех Святых Устюжского уезда.
Что касается самого слободчика, то он вместе с детьми черпал доход с рыбной ловли. Он имел право на курьи Багишиха и Котла да на реку Ик. Кроме того, от устья речки Ик вверх по реке Тоболу до речки Черной верст на пятнадцать. И еще – на Черною речку с двумя речками Утяк. И вдобавок «по реке Тоболу до устья речки Ику по обе стороны реки Тобола многие рыбные ловли курьи и посторонних озер рыболовных з десять». Плюс речка Михаль, впадающая в Ик. «И по тем речкам Ику и по Черной и по Утякам и по Михалю речкам и по курьям и по истокам рыбу ловит и всякими промыслы промышляет». В первый же год все угодья, за исключением реки Ик, Кондратий сдал в найм драгунам Мехонской слободы «Ивашке Короткому со товарищи» и взял с них платы «по девяти рублев». А в реке Ик Кондратий ловил зимой подледную рыбу на пропитание своей семье. Со всех рыбных угодий Замятнин платил в государеву казну 5 рублей 52 копейки в год. Соответственно, 3 рубля 48 копеек составляли чистую прибыль слободчика. При переписи 1683 года боярский сын Лев Миронович Поскочин посчитал, что это мало, и прибавил Кондратию к прежнему окладу еще два рубля в год.
Вероятно, боярский сын Лев Поскочин, покидая Белоярскую Иковскую слободу, испытывал чувство гордости за свою дотошность. До его приезда казна получала с крестьян 54 рубля 1/10 копейки. После его отъезда годовой оброк с крестьян вырос вдвое. И всего по письму в Белоярской Икицкой слободе оборочных крестьян три двора. Да еще вновь приискано «из захребетников во крестьяне два человека», которые обязаны платить рубль.
Денежная потеря Замятнина по тем временам была значительной. Вероятно, это и подтолкнуло предприимчивого слободчика к перемене мест и поиску более доходных источников существования.
Свои права на рыболовный промысел Кондратий Замятнин передал сыну Гришке, новому слободчику Стеньке Нестерову и беломестным казакам Ваське Сибирякову, Ондрюшке Осипову, Федьке Устюжанину, Гришке Помаскину, Петрушке Гаврилову, Петрушке Старцову, Фильке Тимофееву, Фильке Дмитриеву, Сеньке Омельянову, Микитке Сергееву, Ромашке Ортемьеву и Сеньке Яковлеву.
И при Кондрашке Замятнине, и после него слобода разрасталась и укреплялась. В 1689 году в Тобольск прибыл письменный голова Иван Денисович сын Спешнев. Ему было поручено провести перепись населения слобод, расположенных в бассейне реки Тобол.
«И всего в Белоярской слободе с драгунских и беломестных казаков и оброчных крестьян 28 дворов, и в них людей драгун и беломестных казаков и оброчных крестьян и всякого чину жителей их детей и братьев и племянников и приемышей 74 человека. Великого государя денежного оброку оброчные крестьяне платят 2 рубля 15 алтын 5 денег. С рыбных ловель 7 рублей с полтиною и всего с оброчных крестьян и с рыбных ловель денег оброку платят 9 рублев 32 алтына 3 денги».
Следующую перепись в Иковской слободе проводил Иван Родионов сын Качанов, а приказчиком в ту пору служил тобольский сын боярский Лев Брянцев. Переписчик подробно рассказывает, как в 1702 году выглядела слобода: «И в той слободе острог лежачей забран в столбы, вышина 2 сажени, мерою того острогу 136 сажен. Башня рубленая вышина 7 сажен. Кругом острогу крепостей надолбы. Пищаль железная затинная весом 35 гривенок. К ней 36 ядер железных по чети гривенки ядро. Итого 9 гривенок. Две пушки железные чугунные мерою по два аршина. В том числе первая весом 8 пуд, к ней 199 ядер по пол три гривенки ядро. Вторая весом 10 пуд к ней 199 ядер, по две гривенки ядро. Итого в двух пушках 18 пудов 35 гривенок. В ядрах весу 22 пуда 25 гривенок с полугривенкою. 3 пуда 5 гривенок пороху пушечного. Два пуда свинцу»...
По смете слобод и острогов Тобольского уезда, в 1702 году «с крестьян и с пищиков и с пушкаря и с рыбных ловель и с мельниц и с кузниц Иковской слободы государева казна получала годового оброку уже 82 рубля 26 алтын».
А основателя слободы здесь давно уже не было. В 1685/1686 году Кондратий Кондратьев сын Замятнин добился нового назначения. По Тобольской наказной памяти велено ему было «строить вновь слободу на речке Каме». Кама – это небольшой приток Тобола. В устье его и находилась вновь заложенная в середине 80-х годов XVIII века Камыцкая слобода. Это недалеко от нынешней деревни Плотниково Притобольного района, то есть примерно посередине между Утятской слободой и Звериноголовской крепостью. Место было опасным, поскольку еще чаще, чем Иковская слобода, подвергалось набегам киргиз-кайсаков и башкир. Тем не менее, слободчик оставил на прежнем месте только двух старших сыновей, жену и младшего сына Кузьку взял с собой.
Дальнейшая его судьба теряется в стремнине веков...
Иеромонах на цепи. Прошение о. Михаила Кускова и его последствия
Одной из первых построек Белоярской Иковской слободы была церковь Василия Великого. Она стояла на яру, и великими разливами вешних вод ее периодически подмывало. В 1745 году по благословенней грамоте митрополита Тобольского и Сибирского Антония «ежели она весьма ветхая стала, велено ее разобрать».
Новый и более просторный храм действительно был нужен. В 1749 году к Иковской сободе было приписано 17 деревень. Большая их часть была расположена на левом берегу Тобола, возле реки Ик и у озера Поторча. Жители слободы и окрестных деревень нашли более удобное и безопасное место и построили здесь храм из нового леса.
В январе 1750 года священники Михаил Иванов Одинцов и Михаил Иванов Кусков составили прошение, которое подписал и церковный староста Василий Терехов. В нем сообщалось, что при Иковской слободе Царевогородищенского заказа Ялуторовского дистрикта вновь построен храм во имя Василия Великого, который предстояло освятить. С этим документом отправился в путь, в губернский град Тобольск, отставной драгун Сибирского драгунского полка Давид Иванов Лушников.
Подготовку к освящению храма начали, не дожидаясь ответа из Тобольска. После молебна имеющиеся в старой церкви святые образа, сосуды серебряные и одежда священническая и диаконская перенесены были «священническими руками в новую церковь». Перемещена была и колкольня, довольно еще крепкая.
Вскоре пришло благословение епископа Антония на освящение храма. Курганский протопоп Иван Антонов уехал в это время в Далматов монастырь, поэтому освятить новое здание было велено священнику Ивану Дмитриеву.
Ветхую древесину старого храма потом употребили на топление церковной печи.
Сословие священнослужителей было в то время довольно замкнутым. С каждого из них бралась подписка в том, чтобы «сына своего обучая славянороссийской грамоте, чтению, пению и писанию и знанию катехизиса. Если же не обучал, то повинен отдать денежного штрафа, сколько будет определено». Тем самым предполагалось, что с годами сын придет на смену отцу или займет должность церковнослужителя в каком-либо ином храме. Исключения были очень редки. Если взять, к примеру, «Ведомости учеников Тобольской духовной семинарии», то в них, кроме имени, возраста и других установочннх данных, обязательно была включена графа о том, какое звание и чин имеет отец молодого человека.
Заботиться о соответствующем образовании своих чад обязаны были и священники Иковской церкви. Так, в 1754 году дьячок Васильевской церкви Далмат Одинцов был произведен в дьяконы. Мы вправе предположить, что Далмат – сын о. Михаила. Между прочим, фамилию Одинцов носили в ту же пору священник, дьякон и дьячок Верхне-Суерской церкви. Несколько Одинцовых в середине века значатся в списке учеников школы, что находилась при Рафайловском монастыре.
В 1755 году вдовствующий священник Михаил Иванов Одинцов подал прошение о пострижении его в монахи.
Совсем иначе стожилась судьба его сослуживца по храму Михаила Иванова Кускова. Он происходил из семьи потомственных священников. Его родной брат, занимавший в Иковской церкви должность дьякона, в 1754 году был рукоположен в священнический сан и определен к храму в селе Падеринском. На следующий год заявил о себе сын Михаила – Матвей Кусков. Тогда ему шел только 13-й год. Но он уже накатал прошение, где уведомлял епархиальные власти о том, что в храме Иковской слободы определен к пономарской службе Прокопий Родионов Попов, который происходит из разночинцев, «а по нынешнему о священнослужителях и их детей разбору быть ему там не следует». Несложно догадаться, что на должность пономаря претендовал сам податель прошения. Тем не менее, к его словам не прислушались, и Прокопий Попов оставался на своем месте как минимум до 1758 года.
В 1758 году в Иковской церкви Василия Великого произошел пожар. Как рассказали по свежей памяти причетники и дьякон Далмат Одинцов, 24 июня, в день празднования Иконы Владимирской Богоматери, прошли всенощное бдение, литургия, а затем молебен от богомольцев. Службу вели о. Михаил Кусков и о. Федор Копылов. После молебна церковный староста Василий Терехов ставил свечи перед образом Владимирской Богоматери и увидел, что храм горит огнем. От того огня запылали иконостас, образа и потолок. Клиру и оставшимся после молебна мирянам удалось спасти образа Спасителя, Святителя Василия Великого и Николая Чудотворца. Книги же и ризы были повреждены огнем.
Вероятно, жители слободы приспособили для церковных служб и треб какое-нибудь помещение. Но постоянных служб в ближайшее пятилетие, пока церковь не будет восстановлена, ожидать не приходилось. Доходы в семье Кусковых упали. И 6 марта 1759 года о. Михаил Кусков написал прошение в Тобольскую духовную консисторию, где рассказал, что на его попечении пятеро детей – Матвей 16 лет, Иван 7 лет, Василий 6 лет, Евдокия 15 лет и Ирина 12 лет. А так как жена умерла и довольствоваться о них некому, то «оные без призрения могут сиротствоватъ начать и прийти в крайнюю нищету». Здесь же проситель рассказывал, что сын его Матвей Кусков служит при церкви пономарем, но в дьяконское звание определен быть не может, так как у него правая рука, не разгибается.
Михаил Иванов сын Кусков явно рассчитывал на материальную помощь от епархиальных властей. К документу «Иковской слободы пищик Афанасий Попов руку приложил». За своего священника поручились Белоярской Иковской слободы мирской староста Кирилл Удинцев, сотники Иван Носков, Петр Дерягин и Яков Кузнецов, крестьяне Иван Аристов, Иван Фефилов, Василий Попов, Герасим Пичутин...
Реакция епархиального начальства однако оказалась и для священника, и для прихожан крайне неожиданной. Возможно, чувства церковных сановников были подогреты недавним церковным пожаром. Консистория рассмотрела прошение на своем заседании и пришла к выводу, что о.Михаил Кусков их обманывает: согласно имеющимся в консистории документам, «нынче старшему сыну должно быть 21 год, а дочери Евдокии – 17 лет. А за такое обманное прошение и за ужасное ведомостей составление и подписи сослать его в... монастырь для пострижения. Старшего сына для содержания дома оставить, а меньших, если обучены псалтири, то отправить их в семинарию».
Решение было без отсрочки исполнено. Далматовский архимандрит Иакинф насильно постриг Михаила Кускова под именем иеромонаха Мануила. Кусков протестовал. Некоторое время бывшего священника держали в цепях.
Новый оборот это дело приобрело, когда в 1767 году, когда иеромонах Мануил, добившись более лояльного к себе отношения и усыпив бдительность окружающих, покинул монастырь в неизвестном направлении. Событие невиданное, сопоставимое, разве что с побегом приснопамятного Гришки Отрепьева. О происшествии доложили в Священный синод, откуда о побеге стало известно и императрице Екатерине II. Ее реакакция была незамедлительной: «По Указу Ее Императорского Величества велено бежавшего из дому митрополичьего иеромонаха Михаила Кускова сыскать, а сыскивать оного в Иковской слободе и в других местах, где он, куда поехал, где шатается, то, изловя, представить к его преосвященству».
Консисторский следователь взялся за родственников. Первым делом был сыскан сын Василий – в доме у драгунской вдовы Пелагеи Ивановой дочери Тюменцевой, которая приходится ему бабушкой. Беглеца здесь не оказалось.
У старшей дочери Евдокии Михайловой, которая уже вышла замуж за крестьянина Иковской слободы Ивана Толоконникова, иеромонаха тоже не было.
Не нашлось его и в деревне Увальной Шкодинского прихода. Где проживала со своим молодым мужем Антоном Матвеевым Кайгородцевым младшая дочь Ирина. Но между делом следователь выяснил, что перед побегом иеромонах Мануил купил лошадь.
Добрался следователь и до старшего сына Матвея, который служил дьячком в Николаевской церкви села Падеринского. Но и здесь неудача. Удалось лишь узнать кое-какие семейные подробности: средний сын Кускова Иван «малоумен, неучен» и ныне проживает в деревне Щучьей у тетки солдатской вдовы Акулины Тюменцевой. Но и поездка в Щучью ничего не дала.
Тогда епархиальный следователь решил пройти по второму кругу. Вдруг в спешке он что-либо упустил? Василий Михайлов сын Кусков при повторном допросе признал, что с отцом он встречался. И что тот наказал ему собрать шарабару, то есть сани, положить в них одежду и подвезти ее в дом крестьянина Знаменского монастыря Ивана Дмитриева Безпалова. Тут-то все и сошлось. Безпалов родом из Иковской слободы, имеет в Тобольске собственный дом.
Мануила сыскали и привезли в Далматов монастырь. Новый архимандрит Далматова монастыря Михаил и протопоп Софийский Никита пожелали разобраться в причинах и следствиях. Для этого они затребовали клировые ведомости Иковской Васильевской церкви за 1766 год. В это время в приход входило уже 285 дворов, 2262 души обоего пола. В церкви тогда уже служили священники Герасим Родионов 39 лет и Ефимий Буров 40 лет, дьякон Никифор Абрамов 31 года, дьячок Павел Буров 22 лет (сын священника), пономари Стефан 21 года и Максим 18 лет Пономаревы. Из исповедных росписей следовало, что прав был все-таки Михаил Кусков, а не его оппоненты. На допросе Кусков сказал, что содержался в цепях и был бит плетьми лично архимандритом Иакинфом.
Изучив все обстоятельства дела, архимандрит Михаил и протопоп Никита пришли к выводу, который, собственно, лежал на поверхности: на Михаила Кускова монашеский сан был наложен насильно. Бывший архимандрит был послан на покаяние. Михаила Кускова велено было отпустить в Иковскую слободу к церкви во служение и справление мирских треб и для совершенствования имеющихся у него детей «и чтоб никаких ему запретов не было: отпустить с Богом». Так закончилась эпопея слободского священника.
Но неприятности Кусковых, однако, имели продолжение, хотя и другого свойства. 18 сентября 1774 года Иван Михайлович Кусков был лишен священства «за бывшее замешательство в Пугачевском бунте». Это значит, что он не смог дать отпора восставшим крестьянам и казакам, служил для них молебны. А перейди он на сторону бунтовщиков – не сносить бы ему головы.
А жить Михаилу Кускову выпало еще долго. Так долго, что никто уже и не умел счесть его возраста. Он умер лишь 13 февраля 1808 года в 95 лет. Эта запись в метрической книге добавила «бывшему попу» как минимум пять годков. Перед смертью его исповедал и причастил святых тайн священник Падеринской Никольской церкви о. Симеон Пономарев. И похоронили мятежного о. Михаила на приходском кладбище, а не у церковного алтаря. В том же году, только 30 сентября, отдал Богу душу Иван Кусков от чахотки, но почему-то на 63-м году жизни. И положили его на том же кладбище рядом с отцом.
Написано в соавторстве с Анатолием Кузьминым.
Опубликовано: Курган и курганцы. – 2010. – 29 июня. – С. 5.
Сборник «Зауральская генеалогия 6. Откуда есть пошла земля курганская».
